В Соединенных Штатах мало кто мог предвидеть последствия иранской революции. Тревожились только из-за нефти.
«Шах обеспечивал безопасность Персидского залива, где находится треть разведанных нефтяных ресурсов, — писал Александр Хейг, который при Рейгане стал государственным секретарем. — Теперь Иран — самое важное в стратегическом отношении государство Малой Азии, где на смену шаху пришел теократический режим, — провозгласил свое намерение создать исламское государство по образцу Арабского халифата VII века.
Поставки нефти оказались под угрозой. Широко распространились опасения, что нефтяные ресурсы Персидского залива будут потеряны. Правительства западных стран, опасаясь, что в мире вновь возникнет нехватка нефти, сознательно или подсознательно перестраивали свою политику таким образом, чтобы умиротворить тех, кто контролирует поставки нефти…»
Центральное разведывательное управление предсказывало, что из-за трудностей с добычей Советский Союз может стать импортером нефти. Боялись, что нехватка нефти приведет Москву к более агрессивной политике на Среднем Востоке и Советская армия попытается захватить Иран. Этого не произошло. Но советское руководство совершило не менее тяжкие ошибки на Среднем Востоке.
Когда Брежнев тяжело заболел и выпустил вожжи из рук, внешнюю и военную политику стала определять тройка — председатель КГБ Юрий Андропов, министр обороны Дмитрий Устинов и министр иностранных дел Андрей Громыко.
Власть триумвирата была хуже, чем единоличное правление Брежнева. Уверенный в себе лидер способен пойти на уступки и компромиссы. А каждый из тройки стремился продемонстрировать свою непоколебимость и стойкость, загоняя страну в жесткую конфронтацию с внешним миром. Андропов, Устинов и примкнувший к ним Громыко затеяли афганскую авантюру.
27 апреля 1978 года в Кабуле просоветски настроенные офицеры совершили государственный переворот. Президента Дауда и его семью расстреляли. 30 апреля Советский Союз признал новую власть. Один из участников заговора заранее поставил в известность советских разведчиков. Если бы советская разведка предупредила президента Дауда, судьба Афганистана пошла бы иным путем. Остались бы живы сотни тысяч афганцев и пятнадцать тысяч советских солдат. При Дауде Афганистан был прекрасным соседом нашей стране…
Страна сопротивлялась социалистическим преобразованиям. Афганцы не спешили становиться марксистами. В марте 1979 года вспыхнул антиправительственный мятеж в крупном городе Герате. К мятежникам присоединились части воинского гарнизона, был убит один из наших военных советников. Кроме того, началась грызня в афганском руководстве. Вожди революции убивали друг друга.
«Советский Союз, — считает один из руководителей международного отдела ЦК КПСС Карен Брутенц, — поддержал новую власть по идеологическим соображениям, следуя логике холодной войны. Но главное — подчинились соблазну иметь послушного союзника на южной границе, в стратегически важном районе. Но афганское правительство не могло существовать самостоятельно.
12 декабря 1979 года приняли решение ввести войска. Доводы все были фальшивые. Ссылка на приглашение афганского правительства — беспредельно циничной, ведь приглашал Хафизулла Амин, которого убили.
Пьянил, побуждая переоценивать свои возможности, достигнутый именно в 1979 году стратегический паритет с Соединенными Штатами. Это кульминация военного могущества, что заставляло верить в военную силу при решении проблем».
— Смотрите, товарищи, — говорил министр Громыко своим подчиненным, — как радикально переменилось соотношение сил в мире. Не так давно мы были вынуждены вновь и вновь прикидывать на политбюро, прежде чем предпринимать какой-либо внешнеполитический шаг, какова будет реакция США, что сделает Франция и так далее. Эти времена закончились. Если мы считаем, что что-либо надо обязательно сделать в интересах Советского Союза, мы это делаем. Что бы они там ни кричали, соотношение сил таково, что пошевелиться больше уже не смеют. Мы стали действительно великой державой…
Войска в Афганистан ввели, когда Брежнев был уже совсем болен. Если бы Брежнев был в порядке, он, скорее всего, не позволил втянуть страну в афганскую авантюру. Как выразился Валентин Фалин, близкий к Брежневу, «все дела обделывались за спиной генерального». Точнее сказать, генеральный секретарь лишился способности трезво оценивать ситуацию. Леонид Ильич «переживал упадок разрядки — своего любимого внешнеполитического детища, но ничего поделать уже не мог».
Советские руководители плохо понимали, во что ввязались. Последствия ввода войск были для Советского Союза очень тяжелыми. Это одна из крупнейших неудач советской внешней политики. В Вашингтоне опасались, что советские войска не удовлетворятся Афганистаном и их подлинная цель — нефть Ирана. На картах Персидский залив казался совсем рядом — несколько танковых бросков.
— Просто осуждения недостаточно, — говорил возмущенный президент Картер. — Советский Союз должен заплатить цену за то, что он сделал. Мы обязаны показать Советам, что они не имеют права вторгаться в соседние страны.
«С начала семидесятых годов, — вспоминал американской посол в Москве Джек Мэтлок, — Соединенные Штаты ежегодно продавали Советскому Союзу до двадцати миллионов тонн зерна, главным образом пшеницу и кукурузу. После советского вторжения в Афганистан Картер разрешил продавать только восемь миллионов тонн, на которые Советский Союз имел право по долгосрочному соглашению, однако продажа дополнительных партий была запрещена».
«Картер поразился, когда Советский Союз ввел войска в Афганистан, — вспоминал Фрэнк Карлуччи, заместитель директора ЦРУ. — Нас это не удивило — мы предупреждали его, что дело идет к этому. Но он просто не мог поверить, что русские на это решатся».
— Я уведомил Международный олимпийский комитет, — сообщил Картер конгрессу, — что из-за советского вторжения в Афганистан я возражаю против участия американской команды в московской Олимпиаде.
Картер запретил продажу Советскому Союзу современных технологий и провел через конгресс закон об увеличении военных расходов на пять процентов в год. Так началось большое американское перевооружение восьмидесятых. Картер и его министр обороны Браун с их интересом к новейшим военным технологиям помогли будущему оснащению армии высокоточным оружием. Картер вообще заложил многое из того, что станет потом политикой Рональда Рейгана.
В Москве опасались Китая, который дружил с Пакистаном, поэтому с удвоенной силой помогали оружием Индии. Кремль боялся, что афганские лидеры сблизятся с Пакистаном и тогда образуется единый фронт против СССР. Страхи Москвы, казалось, подтверждались, когда через месяц после вторжения, в январе 1980 года, в Пекин прибыл американский министр обороны Гаролд Браун. Он предложил совместно организовать поставки оружия в Афганистан. Пекин отказался от переговоров с Москвой, на которые только что согласился, и пообещал поставлять оружие через Пакистан. Пекин радовался окончанию разрядки между СССР и США. Обе супердержавы нуждались в Китае, а у Пекина были свободные руки.
Роковые решения 1979 года привели к тому, что агрессивный фундаментализм пришел к власти в Иране и Афганистане. Фанатики, исповедующие эти взгляды, намерены создать халифат, который будет объединять все новые и новые страны и расширяться до момента создания всемирного исламского государства.
