— Ныне День Победы — это радость и слезы, что естественно и понятно. Еще раз, Виталий Иванович, поздравляю. Наилучшие пожелания вам и всем товарищам. До свидания!
В тот день он позвонил многим первым секретарям.
По словам его личного фотографа Мусаэльяна, он был талантливым психологом, видел собеседника насквозь. И со всеми находил нужный тон. Его звонки имели колоссальное значение для первых секретарей, особенно в отдаленных районах. Эти люди были верны генеральному и хотели, чтобы он оставался на своем посту, даже больной и немощный. В этом одна из причин его политического долголетия.
Первый секретарь Свердловского обкома Яков Петрович Рябов вспоминал, что Брежнев часто звонил ему и всякий раз заботливо спрашивал:
— Как у тебя дела?
Яков Петрович бодро докладывал:
— Все нормально, с промышленностью хорошо, с оборонкой тоже.
Свердловская область — это целое государство или, точнее сказать, промышленная империя. Здесь находится самый крупный машиностроительный завод в мире — Уралмаш.
На Уралвагонзаводе работало пятьдесят тысяч человек — они выпускали железнодорожные вагоны и танки. Уралва-гонзавод и Челябинский тракторный — два крупнейших в стране танкограда. Завод имени Калинина выпускал артиллерийские орудия, потом ракеты, теперь — зенитно-ракетные комплексы «с-300». В области сосредоточили и секретное ядерное производство: один объект назывался Свердловск-44, другой — Свердловск-45.
С Рябова прежде всего спрашивали за выполнение плана в промышленности и за оборонный заказ. Но следующий вопрос генерального секретаря был обязательно:
— А как на селе?
19 мая 1971 года Яков Петрович вдруг услышал голос Брежнева по аппарату ВЧ:
— Не ждал?
Генеральный секретарь звонил всего два дня назад, и у них был долгий разговор.
Рябов сразу нашелся:
— Леонид Ильич, мы всегда рады звонку генерального секретаря…
Смеясь, Брежнев сказал:
— Состоялось решение политбюро, и мне поручили возглавить делегацию КПСС на XIX съезд компартии Чехословакии. Тебя включили в состав делегации.
Генсек не упустил случая лично сообщить приятную новость свердловскому секретарю.
12 октября 1976 года Рябову столь же неожиданно позвонил Брежнев:
— Яков Петрович, снег выпал?
— Да, в отдельных местах даже до пятнадцати сантиметров.
— В Москве тоже выпал, черт бы его побрал. Надо убирать урожай, а он мешает.
— Но все равно, Леонид Ильич, область выполнит все свои обязательства по сельскому хозяйству.
— Это хорошо, — сказал Брежнев. — Но я хотел с тобой поговорить о другом. У вас самолеты на Москву летают каждый день?
Рябов подтвердил.
— Будь у себя, — велел Брежнев. — Я тебе позвоню после обеда, чтобы приехал завтра. Я с тобой хочу поговорить. Но никаких материалов с собой брать не надо. Ни по экономике, ни по промышленности, ни по селу.
Через некоторое время позвонил по ВЧ один из дежурных секретарей Брежнева:
— Ну что, поздравлять тебя?
— Пока не знаю, — осторожно ответил Яков Петрович.
— Тобой интересуется Леонид Ильич, — по секрету сообщил московский чиновник, который рад был сообщить приятную новость человеку, шедшему на повышение. — Объективка на тебя лежит у него на столе. Пока ты был в отпуске, о тебе здесь много говорили. Может, речь пойдет о председателе ВЦСПС.
Но в аппарате не знали, какое решение принял генеральный. Он не спешил делиться.
Яков Петрович Рябов вырос на Урале, отец — плотник, мать — штукатур. Яков — девятый ребенок в семье.
Рябов рассказывал мне:
— Сначала мы жили в землянке, потом в бараке. Когда построили барак с коридорной системой — это уже нам показалось сказочным житьем…
После техникума Яков Петрович работал на Уральском турбомоторном заводе, делал танковые двигатели. Энергичный, умеющий ладить с людьми молодой начальник цеха быстро выдвинулся на партийную работу, в тридцать с небольшим стал секретарем райкома и стремительно делал карьеру. Ему покровительствовал Андрей Павлович Кириленко.
Вечером Брежнев вновь позвонил в Свердловск, попросил первого секретаря на следующий день быть у него. Но предупредил: никого не информировать. Ранним утром 13 октября Рябов прилетел в Москву. Позвонил в приемную генерального, доложил о приезде. Дежурный секретарь перезвонил через десять минут:
— Леонид Ильич приглашает.
Брежнев расцеловал Рябова. Разговаривали почти полтора часа. Леонид Ильич решил перевести свердловского секретаря в Москву. Речь шла о кандидатуре секретаря ЦК, который бы сменил Устинова и руководил всем военно-промышленным комплексом.
После беседы Брежнев подарил Рябову свою фотографию в маршальской форме, попросил немедленно вернуться в Свердловск и пока ни с кем не говорить об этом. Он еще должен обсудить вопрос с членами политбюро.
Через день Брежнев перезвонил и сказал:
— Вопрос о тебе рассматривался на политбюро. Все твою кандидатуру на выдвижение секретарем ЦК поддержали.
В конце октября 1976 года на пленуме ЦК, когда повестка была исчерпана, Брежнев сказал:
— Вы знаете, что мы вынуждены были переместить Дмитрия Федоровича Устинова на новый участок работы. В связи с этим политбюро вносит предложение избрать секретарем ЦК КПСС Рябова Якова Петровича, первого секретаря Свердловского обкома партии.
Все зааплодировали, как положено.
Брежнев спросил:
— Надо ли характеризовать Рябова?
Зал откликнулся:
— Не надо, знаем.
Но Брежнев счел необходимым произнести несколько слов:
— Я кое-что о нем скажу. То, за что ему можно аплодировать, это за его молодость. Родился он в 1928 году, инженер, закончил Уральский политехнический институт. Область мощная, для страны имеет большое значение. Работает он положительно, с отдачей.
Проголосовали, и пленум закончился. Рябова провели в зал, где собрались члены политбюро. Тут его поздравили все высшие руководители.
В ЦК Рябов продержался всего три года. Моторный и упрямый, он не сработался с влиятельным членом политбюро и министром обороны Устиновым, к которому Брежнев очень прислушивался…
Но тогда еще Рябов был в фаворе, и Брежнев спросил его:
— Кого пошлем вместо тебя в Свердловск?
Рябов хотел оставить область в руках Геннадия Васильевича Колбина, который был у него вторым секретарем в обкоме. Но в 1975 году Колбина назначили вторым секретарем ЦК компартии Грузии.
Яков Петрович предложил:
— Давайте Колбина вернем из Тбилиси. Он потянет.
