Даже председатель КГБ Андропов не знал о подготовке книги и попросил у Замятина экземпляр. Прочитал за ночь и позвонил «автору» в больницу, чтобы выразить свой восторг…
За Леонида Ильича писали очень способные люди. К Анатолию Аграновскому присоединились другие — писатель Аркадий Сахнин, правдисты Александр Мурзин («Целина») и Владимир Губарев (он писал о космосе).
Работали они анонимно. Имена их знали только посвященные. Гонорар настоящим авторам не заплатили. На деньги они и не рассчитывали. Одному нужна была квартира, другой просил прикрепить его к поликлинике Четвертого главного управления при Минздраве. Вместо квартиры дали орден, к поликлинике не прикрепили — не положено.
Борис Иванович Стукалин, возглавлявший тогда Госкомиздат, вспоминал, как после выхода «Малой Земли» к нему пришел Анатолий Аграновский:
— По большому секрету скажу вам, что последние полгода я работал над мемуарами Брежнева. Почти не писал в газету.
Он просил компенсацию за свои труды. Стукалин обещал издать сборник очерков Аграновского. Такой же сборник был обещан Аркадию Сахнину. Впоследствии авторы брежневских воспоминаний уже не так гордились своей работой, хотя получилось у них совсем неплохо.
Впрочем, далеко не всякий журналист хотел этим заниматься. Главный редактор «Известий» Лев Николаевич Толкунов пригласил к себе одного из лучших очеркистов Эдвина Луниковича Поляновского:
— Новороссийску присвоено звание города-героя. Золотую звезду поедет вручать Леонид Ильич Брежнев. Лично. Вам поручается написать его приветственную речь. Исходные материалы возьмите у помощника.
«Мне показалось, — вспоминал Поляновский, — что я лечу в пропасть, из которой уже никогда не выберусь. Брежнев был тогда еще сравнительно молод, крепок, никаких признаков болезней, и до лакейской „Малой Земли“ было еще далеко. Но — не мое».
— Извините, Лев Николаевич, — ответил Поляновский, — я еду в срочную командировку, билет в кармане.
Лицо Толкунова потемнело.
Управляющий делами «Известий» сказал потом Поляновскому:
— Ты с ума сошел! Это же высшая точка в биографии. Люди под это дело получают квартиры и дачи…
Эдвин Поляновский ждал квартиры двадцать лет, получил ее, когда Брежнев ушел в мир иной, но ни о чем не жалел.
Брежневские мемуары издавали огромными тиражами. Их в обязательном порядке изучали в учебных заведениях и в вооруженных силах. Со сцены «Малую Землю» читал любимый актер Брежнева Вячеслав Тихонов.
Александра Пахмутова написала на стихи Николая Добронравова песню «Малая Земля»:
Малая Земля. Кровавая заря.
Яростный десант.
Сердец литая твердь.
Малая Земля — геройская земля,
Братство презиравших смерть…
В Институте мировой литературы Академии наук была устроена научная конференция, и некоторые маститые литературоведы, нисколько не стесняясь, прослеживали прямую связь отечественной словесности от Пушкина к Брежневу.
Гонорары, выплаченные Брежневу, составили сотни тысяч рублей, фантастические по тем временам деньги. В 1981 году он заплатил партийные взносы со ста двадцати тысяч рублей. Взносы платились со всех доходов, исключая специально оговоренные в инструкции ЦК. Например, Леониду Ильичу не пришлось платить взносы с Ленинской премии в области литературы, присужденной ему 20 апреля 1980 года.
Председатель Комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР в области литературы, искусства и архитектуры, первый секретарь Союза писателей СССР Георгий Мокеевич Марков с восхищением говорил о трилогии «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина»:
— Эти подлинно народные книги обогатили духовную жизнь советского общества, показали высокий образец партийного мышления, побудили художников всех поколений на более объемные и глубокие исследования современности, на более весомые художественные обобщения…
Брежнев, получив награду, зачитал заранее написанное ответное слово:
— Если выкрою время, если сумею, то записки продолжу. Считайте, что награду, полученную мной сегодня, я рассматриваю и как напутствие на будущее.
Замятину было дано указание написать и о семье Леонида Ильича. Черненко подобрал какие-то материалы. Написали. Но Брежнев так плохо себя чувствовал, что охладел ко всему. Однако сочинение его мемуаров продолжалось. Читал их один Черненко и говорил:
— Пусть лежат.
Когда Брежнева не стало, в январском номере «Нового мира» за 1983 год появились последние три главы из написанной от его имени книги «Воспоминания» — «Молдавская весна», «Космический октябрь» и «Слово о коммунистах». Но они уже никого не интересовали.
Леонид Замятин рассказывал мне, что после смерти Брежнева он доложил Андропову:
— Написаны еще несколько глав воспоминаний, но Леониду Ильичу их даже не успели прочитать.
Всего было написано восемь очерков: «Жизнь по заводскому гудку», «Чувство Родины», «Малая Земля», «Возрождение», «Молдавская весна», «Целина», «Космический октябрь», «Слово о коммунистах». В полном виде воспоминания были отпечатаны в типографии «Красный пролетарий» в двадцати экземплярах. Со множеством фотографий и эпиграфом: «Служение интересам советского народа, делу партии Ленина, делу коммунизма было и остается смыслом всей моей жизни».
Авторы написали даже обращение от имени Брежнева «К читателям этой книги», которое начиналось так: «Дорогие друзья!
Работая над этой книгой, я как бы снова пережил давние и близкие события, все, что определило жизненный путь миллионов моих современников-коммунистов…»
В последние годы Брежнев, утратив способность работать, вынужден был полагаться на самых близких соратников — в первую очередь на Суслова. Леонид Ильич, прочитав какой-то материал, говорил: «Надо спросить Мишу». Материал несли Михаилу Андреевичу. И его слово было последним.
— Как раз в этот период я участвовал в работе над докладом и три недели наблюдал Брежнева, уже больного, — вспоминал профессор Печенев. — Он страдал от прогрессирующего склероза сосудов, поэтому у него было какое-то перемежающееся состояние. Один день он был способен слушать, что мы ему писали, и даже косвенно участвовать в обсуждении, а на другой — отключался. Он ориентировался на мнение Суслова и спрашивал: а что по этому поводу думает Михаил Андреевич?
Брежнев был за Сусловым как за каменной стеной и говорил в своем кругу:
— Если мне приходится уезжать, я чувствую себя спокойно, когда в Москве Михаил Андреевич.
Но Суслов сам был больным человеком. Он страдал диабетом и многими другими заболеваниями. На приемах и банкетах ему в бокал наливали минеральную воду, приносили вареную рыбу или белое мясо птицы. Дома предпочитал каши и творог.
Михаил Андреевич не любил врачей и не доверял их рекомендациям, как и его жена, страдавшая диабетом в тяжелой форме. Они оба часто отказывались от помощи медиков и не желали принимать прописанные им лекарства. Лечащему врачу он жаловался на боли в левой руке и за грудиной после даже непродолжительной прогулки. Опытный врач сразу определил, что это боли сердечного характера — у Михаила Андреевича развилась сильнейшая стенокардия. Сняли электрокардиограмму, провели другие исследования и установили атеросклероз сосудов сердца и коронарную недостаточность. Но Суслов категорически отверг диагноз:
