30 декабря 1961 года молодой офицер второго отдела Второго главного управления КГБ Михаил Федоров позвонил своему начальнику капитану Виктору Черкашину по внутренней связи и радостно доложил:
– Мы его нашли.
Виктор Иванович Черкашин, который дослужился в КГБ до полковника, сам рассказал об этом в мемуарной книге.
Второй отдел занимался противодействием британской разведке. Его сотрудники следили за англичанами, работающими в Москве, пытались их завербовать. Им помогала служба наружного наблюдения из Седьмого управления КГБ – примерно пятьдесят офицеров.
Оперативники на трех машинах следили за вторым секретарем британского посольства, работавшим в консульском отделе. Присматривали и за его женой, которая гуляла с двумя маленькими детьми. Однажды она зашла в подъезд жилого дома и почти сразу вышла. Один из сотрудников наружки обратил внимание на то, что вслед за ней в тот же подъезд зашел какой-то мужчина. Если бы его личность сразу установили, ничего бы не было. Но за ним не проследили.
Начальником Второго отдела контрразведки был Иван Алексеевич Маркелов, который сделает большую карьеру – в 1983 году генерал-лейтенант Маркелов станет начальником Второго главного управления и заместителем председателя КГБ. Маркелов пожаловался на плохую работу наружного наблюдения. Выговоры не забываются. Поэтому когда тот же офицер наружки совершенно случайно увидел того самого мужчину, на сей раз в форме полковника Советской армии, то уже не потерял его. Это и был Пеньковский, в ту пору заместитель начальника отдела в управлении внешних сношений Государственного комитета по научно-исследовательским работам.
Когда установили, что он офицер ГРУ, делом занялся начальник Второго главка генерал Олег Грибанов. За Пеньковским установили слежку, которая продолжалась очень долго, прежде чем нашлись доказательства его связей с англичанами. Арестовали его только 22 октября 1962 года и сразу повезли к председателю КГБ Семичастному.
– Разговаривать мне с ним было не о чем, – рассказывал мне Владимир Ефимович. – Я просто хотел на него посмотреть.
Для генерала Серова арест был тяжелым ударом и не только потому, что для любого начальника разведки такой провал равносилен катастрофе. Серов имел несчастье однажды помочь Пеньковскому (по настоятельной просьбе командующего ракетными войсками и артиллерией Главного маршала артиллерии Сергея Сергеевича Варенцова, опекавшего своего бывшего адъютанта Пеньковского) и был за это жестоко наказан.
Правда, сам Серов утверждал, что не он вернул полковника Пеньковского в кадры, а его заместитель. Он писал в президиум ЦК:
«Мой заместитель тов. Рогов после допуска КГБ, несмотря на мое возражение, воспользовавшись моим отсутствием, издал приказ о переводе из ракетных войск бывшего полковника Пеньковского».
Заместителя начальника ГРУ генерал-полковника Александра Семеновича Рогова сняли с должности и понизили в звании. Но Серова это не спасло.
2 февраля 1963 года Иван Серов был освобожден от своих должностей, на его место перевели Петра Ивановича Ивашутина, первого заместителя председателя КГБ.
Увольнением от должности Серов не отделался.
7 марта президиум ЦК принял решение «О работе ГРУ»: секретарю ЦК Виталию Николаевичу Титову, занимавшемуся организационно-партийными вопросами, начальнику Генерального штаба маршалу Сергею Семеновичу Бирюзову и Ивашутину поручалось разобраться в работе Серова и дать оценку.
Комиссии понадобилось всего несколько дней, чтобы вынести вердикт. «За потерю политической бдительности и недостойные поступки» генерала армии Серова разжаловать в генерал-майоры.
12 марта его лишили звания Героя Советского Союза. Хрущев невероятно разозлился на Серова из-за шпиона Пеньковского. Никогда еще начальника разведки не наказывали так сурово за предательство одного из его подчиненных.
Серова в двадцать четыре часа отправили из Москвы в Ташкент помощником командующего Туркестанским военным округом по учебным заведениям, через полгода его перевели на ту же должность в Приволжский военный округ. Как только ему исполнилось шестьдесят лет, он был отправлен по болезни на пенсию.
На этом его неприятности не закончились.
За «утрату политической бдительности и ошибки при подборе кадров ГРУ, а также за грубые нарушения законности во время работы в органах НКВД – КГБ и злоупотребления, допущенные во время службы в Германии», в апреле 1965 года Ивана Александровича исключили из КПСС. Еще раньше у него отобрали некоторые ордена, полученные во время службы в госбезопасности при Сталине.
Это не помешало Серову после отставки прожить четверть века, наслаждаясь жизнью военного пенсионера, счастливого обладателя генеральской пенсии, дачи в Архангельском и квартиры в Доме на набережной…
После ухода Серова в военную разведку две недели обязанности председателя КГБ исполнял генерал-майор Лунев.
25 декабря 1958 года новым председателем КГБ был назначен Александр Николаевич Шелепин. Он отказывался от назначения. Хрущев наставительно пояснил, что работа в КГБ это такая же партийно-политическая работа, но со спецификой. В Комитете госбезопасности нужен свежий человек, который был бы нетерпим к любым злоупотреблениям со стороны чекистов. И в заключение, вспоминал Шелепин, Никита Сергеевич вдруг сказал:
– У меня к вам еще просьба – сделайте все, чтобы меня не подслушивали.
В день, когда Шелепин перебрался на Лубянку, Верховный Совет СССР принял новые Основы уголовного законодательства, в которых впервые отсутствовало понятие «враг народа». Уголовная ответственность наступала не с четырнадцати, а с шестнадцати лет. Судебные заседания стали открытыми, присутствие обвиняемого – обязательным.
Это совпадение было символическим. Именно Шелепин, «железный Шурик», был, возможно, самым либеральным руководителем органов госбезопасности за всю советскую эпоху.
Для Хрущева он стал партийным оком, присматривающим за органами госбезопасности. Никита Сергеевич требовал не только от центрального аппарата, но и от местных органов КГБ докладывать о своей работе партийным комитетам. Обкомы и крайкомы получили право заслушивать своих чекистов, они могли попросить ЦК убрать не понравившегося им руководителя управления КГБ.
Хрущев запретил проводить оперативные мероприятия в отношении партийных работников, то есть вести за ними наружное наблюдение, прослушивать их телефонные разговоры. Членов партии к негласному сотрудничеству можно было привлекать только в особых случаях.
В отличие от своих предшественников и наследников Хрущев спецслужбы не любил и чекистов не обхаживал. Никиту Сергеевича раздражало обилие генералов в КГБ, он требовал «распогонить» и «разлампасить» госбезопасность, поэтому Шелепин отказался от воинского звания, о чем на склоне лет пожалел.
Еще в 1953 году на июльском пленуме ЦК, посвященном делу Берии, Хрущев откровенно выразил свое отношение к органам госбезопасности:
– Товарищи, я в первый раз увидел жандарма, когда мне было уже, наверное, двадцать четыре года. На рудниках не было жандарма. У нас был один казак-полицейский, который ходил и пьянствовал. В волости никого, кроме одного урядника, не было. Теперь у нас в каждом районе начальник МВД, у него большой аппарат, оперуполномоченные. Начальник МВД получает самую высокую ставку, больше, чем секретарь райкома партии.
