Паспорт открыл сельской молодежи дорогу в город, где было комфортнее и интереснее, где можно было учиться, найти работу по вкусу и жить в приличных условиях. По старому закону, все молодые люди, выросшие на селе, автоматически в шестнадцать лет зачислялись в члены колхоза, даже если они этого не хотели. Они бежали из деревни под любым предлогом. Обычно не возвращались после службы в армии. За четыре последних хрущевских года, с 1960-го по 1964-й, из деревни в город ушло семь миллионов сельских жителей.
В принципе, сокращение сельского населения – явление нормальное и прогрессивное, когда является следствием роста экономического прогресса в сельском хозяйстве. Но вот этого как раз и не было! Советское сельское хозяйство оставалось на низком уровне, и отток молодых людей был для него болезненным.
Желание покинуть деревню усиливалось нелепыми хрущевскими идеями, когда крестьян лишали приусадебного хозяйства, вынуждали сдавать домашний скот, когда взялись укрупнять колхозы и сселять деревни. Идея у Хрущева была хорошая – создать современные агрогорода, более комфортные, удобные для жизни, а обернулось все разорением привычной жизни. И, наконец, огромные деньги и ресурсы съедала гонка вооружений.
Хрущев создал производственно-территориальные управления сельским хозяйством, разделил обкомы и крайкомы на промышленные и сельские, наивно полагая: будут конкретные чиновники, которые отвечают за сельское хозяйство, будет больше отдача. Но всё потонуло в аппаратных интригах.
Малообразованный первый секретарь попадал под обаяние таких мистификаторов, как Трофим Денисович Лысенко, обещавших немедленное решение всех проблем в сельском хозяйстве, и следовал их советам.
Зять Хрущева, известный ученый Николай Шмелев, вспоминал, как однажды дома у первого секретаря вспыхнул скандал из-за Лысенко. Спровоцировала его Рада, дочь Никиты Сергеевича, которая закончила помимо журналистского факультета Московского университета еще и биологический. Она спросила отца, не опасается ли он, что разгром генетики может оказаться столь же пагубным, как и запрет кибернетики при Сталине. Раду Никитичну поддержал брат Сергей, трудившийся в конструкторском бюро создателя ракетной техники Владимира Челомея.
Аджубей тоже пытался что-то сказал, но Хрущев его оборвал:
– Вы, Алексей Иванович, член ЦК и не имеете права идти вразрез с партией.
«Никита Сергеевич, – вспоминал Шмелев, – мрачнел, багровел, огрызался, как затравленный волк, от наседавшей на него со всех сторон родни, что-то несвязное такое возражал… А потом как грохнет кулаком по столу! Как закричит в полном бешенстве, уже почти теряя, видимо, сознание… Господи, как страшно было! Ну сейчас, прямо сейчас удар хватит человека. Прямо на глазах.
– Ублюдки! Христопродавцы! Сионисты! – бушевал советский премьер, грохоча по столу кулаком так, что все стаканы, все тарелки, вилки, ножи прыгали и плясали перед ним. – Дрозофилы! Ненавижу! Ненавижу! Дрозофилы-ы-ы-ы – будь они прокляты!
Ни до, ни после я его таким больше не видел никогда. Конечно, охваченная ужасом семья мгновенно смолкла. И он вдруг тоже так же внезапно, как и начал, замолчал, с шумом отбросил от себя стул и вышел из-за стола.»
Рада Никитична хлопнула дверью, уехала и неделю не приезжала к родителям.
Когда Хрущева сняли, Петр Ефимович Шелест возмущался в Киеве:
– Товарищи, академик Сахаров – наш молодой замечательный атомщик-теоретик, один из создателей нашего атомного и водородного оружия – выступил в Академии наук и сказал в адрес Лысенко, что у нас биологическая наука загнана, она на неправильном посту и что товарищ Лысенко только мешает развитию биологической науки и поэтому надо как-то решать эти вопросы. (Шум в зале, аплодисменты.) Лысенко способствовал разгону кадров в науке сельскохозяйственной, а вообще, если взять, то у нас сельскохозяйственной науки так и нет. А что Хрущев? Вызывает прокурора. Ты, Лысенко, напиши заявление, а вы, юристы, найдите такую статью, чтобы привлечь Сахарова к ответственности за нанесение оскорбления.
На мартовском пленуме 1962 года Хрущев предложил заменить травопольную систему земледелия академика Вильямса пропашной, то есть отказаться от посевов многолетних и однолетних трав, распахать луга и засеять луга и чистые пары кукурузой.
Под парами (плюс луга) стояли шестьдесят миллионов гектаров. Хрущеву казалось, что если их засеять – это будет колоссальная прибавка к сельскому хозяйству. А ведь чистые пары – важнейший способ борьбы с сорняками. Луга нужны для выпаса скота.
31 мая 1962 года постановлением правительства было принято решение о повышении закупочных цен на животноводческую продукцию. Это должно было стимулировать колхозы и совхозы, привести к увеличению производства мяса и молока. Но одновременно росли розничные цены на эти продукты; это вызвало массовое возмущение в стране и закончилось Новочеркасском.
В 1963 году с прилавков исчезли мясо, гречка, белый хлеб, кондитерские изделия. Зерно спешно закупили за границей. Погасить в стране недовольство пытались обычными способами.
25 апреля 1963 года на заседании президиума ЦК рассматривалась записка секретаря ЦК по идеологии Леонида Ильичева «о заглушении зарубежных радиопередач». Страх перед западными радиопередачами всегда преследовал советских руководителей. Они даже не отдавали себе отчета в том, что тем самым признавали шаткость выстроенной ими системы, которая могла рухнуть в результате всего лишь радиопередач.
Первым делом решили прекратить выпуск радиоприемников с коротковолновым диапазоном.
Хрущев распорядился:
– Давайте поручим товарищу Устинову, чтобы он с Калмыковым рассмотрел и разработал вопрос о производстве радиоприемников, которые работали бы только на прием от наших радиостанций.
Валерий Дмитриевич Калмыков возглавлял Госкомитет по радиоэлектронике. Комитет подчинялся Дмитрию Федоровичу Устинову как председателю Высшего совета народного хозяйства.
– Без коротких волн, – уточнил Косыгин.
– Быстро любители приспосабливают и практически трудно это сделать, – заметил Борис Николаевич Пономарев.
– Приспосабливают не все, – возразил Хрущев.
– Приспосабливают как раз тогда, когда коротковолновые выпускают, – сказал Ильичев. – Мы им сами даем возможность.
– Выпустили девять миллионов штук, – с горечью заметил Брежнев.
– Почему это сделали? – грозно спросил Хрущев.
– Было решение прекратить, но не выполнили, – дал справку Ильичев. – Самое главное возражение было Министерства торговли: потребитель не берет без коротких волн. Они же соображают. Не берут, и затовариваются.
– А надо сократить производство, – отрезал Хрущев.
– Других не будет, эти будут брать, – пренебрежительно бросил Косыгин.
– А давайте посмотрим, – вдруг предложил Хрущев, – может, произвести эти, без коротких волн, а те заменить. Обратиться к населению. И заменить. Пусть товарищи Устинов и Шелепин разберутся и, может быть, тогда ответят те люди, которые нарушили решение ЦК и правительства.
