— Я, конечно, виноват, — каялся впоследствии маршал Конев, — был его первым замом и не поставил в известность о грядущем заговоре. Но что я мог поделать? Обстоятельства сложились так, что ни назад, ни вперед, ни вправо, ни влево — кругом красные флажки: выполняй решения, партийная дисциплина, партийный долг. А вот теперь казню себя.
Деятельность министра обороны Жукова обсуждали на заседании президиума ЦК 26 октября 1957 года. В Кремле на него сразу обрушился поток обвинений. Жуков пытался опровергать обвинения, называл их дикими. Говорил: мне надо посмотреть документы, чтобы вам ответить. Маршалу объяснили, что в Министерство обороны его больше не пустят…
На заседании высказалась и Фурцева:
— Мы все ждали выступления товарища Жукова. Но меня его выступление крайне разочаровало. Отовсюду поступают сигналы о неблагополучии.
На заседании президиума ЦК маршала освободили от должности министра обороны, чтобы лишить его возможности контригры; Охранник, ждавший Жукова в кремлевской раздевалке вместе с другими «прикрепленными», вспоминал через много лет:
— Наконец появился Георгий Константинович. Таким я его никогда не видел — ни в годы войны, ни после. На лице сине-красные пятна, оно словно окаменело. Но держался прямо, с достоинством. Прибыли домой, на улицу Грановского. После томительной паузы: «Сегодня вечером по радио, в 19 часов, объявят о моем освобождении с поста министра обороны». Не знаю, как он, но я почувствовал себя раздавленным. Позвонил своему руководству: «Какие будут указания?» Мне ответили: «Дежурьте, как прежде!»
На следующий день, 27 октября, газеты сообщили, что новым министром обороны назначен маршал Малиновский. Собрали пленум ЦК, посвященный партийно-политической работе в армии. В реальности это был пленум, посвященный бичеванию Жукова. На него навалилась уже вся партийная верхушка. Георгия Константиновича буквально топтали ногами. Жуков даже не понял, что он противопоставил себя всей партийной власти. Уж очень он был уверен в себе. А они давно сговорились убрать его с политической арены. Жуков проявил благодушие, которое не должен был проявлять. Он недоуменно говорил:
— Три недели назад, когда я уезжал, вы все со мной так душевно прощались, а теперь… Что же произошло за три недели?
Его обвиняли в том, что он пытается вывести армию из-под контроля ЦК, сократил политорганы и запретил Главному политическому управлению сообщать в ЦК о ситуации в армии и даже не разрешал командующим округами встречать партийно-правительственные делегации. Говорили, что Жуков все решал сам, возвеличивал свой культ, проводил собственную политику, был груб и жесток. Особенно прицепились к созданию разведшколы без ведома ЦК.
Насколько реальны эти обвинения?
Когда шло сокращение армии, Жуков старался сохранить побольше строевых командиров, увольняя тыловиков и политработников. В реформируемой армии нелюбовь к прохлаждающимся политработникам была очевидной. Строевые офицеры целый день в поле на учениях, а политработники в клубе газеты читают, к лекции готовятся… Жуков считал их просто бездельниками.
На пленуме ЦК Суслов цитировал слова Жукова:
— Политработники привыкли за сорок лет болтать, потеряли всякий нюх, как старые коты… Им, политработникам, только наклеить рыжие бороды и дать кинжалы — они перерезали бы командиров.
Это отношение к политработникам сыграло свою роль при обсуждении на пленуме вопроса о Жукове. Ведь в зале сидели такие же политработники, только в штатском.
Екатерина Фурцева выступала на втором заседании пленума — вечером 28 октября. Говорила она эмоционально и жестко. Обвинила министра обороны в создании своего культа, в том, что он «противопоставил армию Центральному комитету», противопоставил командиров политработникам, принижал роль партийных органов, отдавал указания главному политическому управлению армии и флота.
— Товарищи! — говорила Фурцева. — Это же функции ЦК. Никакому ведомству, никакому министру не позволено делать такие вещи… Это не политическая незрелость, как некоторые товарищи говорят… Это не случайные ошибки, а это целая система ошибок… Это антипартийная линия. И это должен товарищ Жуков признать, хотя это и больно, и тяжело…
Хрущев одобрительно бросил из президиума:
— Правильно!
Екатерина Алексеевна объяснила участникам пленума, что Жуков предпринимал целенаправленные шаги против партийного руководства, вот почему обсуждению действий бывшего министра обороны «придается столь большое политическое значение».
— Я думаю, — подвел итог Хрущев, — что надо принять решительные меры в отношении товарища Жукова. Мы должны принять такое решение, которое было бы предупреждением для каждого, кто захочет свое «я», какое бы громкое оно ни было, поставить над партией. Любого, кто не считается с интересами нашей партии, партия не пощадит, невзирая на заслуги… Это должно быть законом жизни партии.
На пленуме Георгия Константиновича вывели из президиума ЦК и из состава Центрального комитета. Это происходило уже во второй раз в его жизни. После голосования прославленному маршалу пришлось выйти из зала.
Тридцать первого октября 1957 года Фурцева провела актив московской городской организации КПСС. Екатерина Алексеевна втолковывала москвичам, что произошло с Жуковым:
— Бывший министр обороны нарушал ленинские принципы руководства вооруженными силами, вел линию на отрыв армии от партии и ее Центрального комитета, на свертывание работы партийных организаций и политорганов Советской армии. Он рассматривал советские вооруженные силы как свою вотчину. Речь идет здесь, товарищи, не об отдельных ошибках, а о системе ошибок, о непартийной линии бывшего министра товарища Жукова и об очень опасной линии, которая была фактически направлена к устранению Центрального комитета партии от решения важнейших вопросов, связанных с жизнью наших вооруженных сил… Жуков пытался сосредоточить все руководство вооруженными силами в своих руках, уйти из-под контроля нашей партии…
Фурцева обвинила маршала в насаждении собственного культа личности:
— В Советской армии стал насаждаться культ личности товарища Жукова при его личном активном участии. Угодники и подхалимы стали превозносить товарища Жукова в лекциях, докладах, в статьях, кинофильмах, брошюрах, непомерно возвеличивая его персону, его роль в Великой Отечественной войне. В угоду Жукову искажалась подлинная история войны, извращалось фактическое положение дел…
Екатерина Алексеевна привела в пример подготовленное военным издательством «Учебное пособие по политзанятиям для солдат и матросов».
— Там был раздел об обороне Ленинграда. В этом разделе было написано, что товарищ Ворошилов в первый период войны был на этом фронте и руководил операциями. Эта формулировка перечеркивается и пишется: «Чепуха. Ворошилов был снят, назначен Жуков». Дальше пишется, что под руководством товарища Жданова большевики организовали оборону и так далее. Но все это перечеркивается и пишется: «Жданов никакой обороны не организовывал, он не руководил обороной»…
