Ильичев предложил не глушить официальные радиостанции — «Голос Америки», Би-би-си, «Немецкую волну», но глушить музыкальными программами неофициальные — радио «Свобода», радиостанцию НТС и др. Разница состояла в том, что государственные радиокомпании в основном переводили на русский язык обычные программы своих новостей, в которых Советский Союз упоминался не так часто. А такие радиостанции, как «Свобода» и «Свободная Европа», специализировались на освещении жизни по ту сторону железного занавеса, изо дня в день рассказывали о нарушениях прав человека, о диссидентах и о советском руководстве.
Некоторые западные радиостанции, вещавшие на социалистические страны, даже пытались взорвать. Работники радиостанций были уверены, что это дело рук КГБ и других спецслужб социалистических стран…
В роли министра культуры Фурцевой придется получать согласие Ильичева на каждый свой шаг. Как и Поспелов, Ильичев в 1950-е годы руководил «Правдой». Когда в стране шла навязанная вождем дискуссия о проблемах языкознания, Сталин позвонил главному редактору «Правды»:
— Ильичев?
— Да, товарищ Сталин.
— У вас готова газета с листком по языкознанию?
— Уже готова, товарищ Сталин.
— Давайте приезжайте ко мне на Ближнюю дачу.
— Немедленно выезжаю. Через две минуты звонит опять:
— Нет, лучше в ЦК.
ЦК партии располагался на Старой площади. Сталин еще с довоенных времен сидел в Кремле, но, видимо, полагал, что ЦК там, где он находится. Эту историю Ильичев рассказал своему бывшему помощнику, тоже правдисту Валерию Ивановичу Болдину (который стал помощником Горбачева).
Сталин стал нахваливать Ильичеву некоего молодого автора:
— Он просто гений. Вот он написал статью, она мне понравилась, приезжайте, я вам покажу. Сколько у нас молодых и талантливых авторов в провинции живет, а мы их не знаем. Кто должен изучать кадры, кто должен привлечь хороших талантливых людей с периферии?
Когда Ильичев приехал, вождь в одиночестве прогуливался по кабинету. Дал ему рукопись. Ильичев быстро ее прочитал, дошел до последней страницы. Внизу подпись автора — И. Сталин. Леонид Федорович с готовностью произнес:
— Товарищ Сталин, мы немедленно останавливаем работу над номером, будем печатать эту статью.
Сталин получил удовольствие от того, как разыграл главного редактора.
— Смешно? — спросил он. — Ну что, удивил?
— Удивили, товарищ Сталин.
— Талантливый молодой человек?
— Талантливый, — согласился Ильичев.
— Ну что же, печатайте, коли так считаете, — разрешил довольный вождь.
На следующий день «Правда» вышла со статьей «Марксизм и языкознание». Потом ее пришлось изучать всей стране.
— В нашей стране у некоторой части интеллигенции, — горевала секретарь ЦК Фурцева, — особенно у молодежи, появились нездоровые настроения и тенденции. Среди писателей было особенно много нездоровых проявлений, а некоторая их часть скатилась до прямой клеветы на нашу действительность. Не случайно враги издали роман Дудинцева почти во всех капиталистических странах в огромных тиражах! Этот роман инсценирован, и пьеса сейчас идет в театре на Бродвее, а Голливуд ставит по роману кинокартину. Надо поправить положение на идеологическом фронте!
Сегодняшнему читателю трудно понять, чем так напугал советское руководство роман прозаика Владимира Дмитриевича Дудинцева «Не хлебом единым». Дудинцев, фронтовик, четырежды раненный на войне, десять лет писал историю изобретателя, вновь и вновь отвергаемого бюрократической системой. «Была в „Правде“ передовица, — вспоминал писа-. тель, — в которой говорилось, что на полках гниют 400 тысяч изобретений, получивших признание и авторские свидетельства. А я всего лишь об одном!»
В конце 1950-х читатели были потрясены искренностью Дудинцева, описавшего бесчеловечную бюрократическую систему, какой и был, собственно, советский строй. Екатерина Алексеевна напрасно поносила роман «Не хлебом единым», считая, что он клевещет на социалистическую действительность. Очень скоро она сама будет горько жаловаться на несправедливость.
«Советские люди, — вспоминал скульптор Эрнст Неизвестный, — как бы очнулись от магического сна. Мы были загипнотизированы адовыми, языческими идолами. Поэзия первой освобождалась от власти демонов… Коммунистические лидеры и аппаратчики боялись стихотворений Вознесенского, песен Окуджавы и скульптур не потому, что те реставрировали веру и религиозность, а потому, что они в них чувствовали неуправляемую таинственность».
Четвертого ноября 1957 года на президиуме ЦК обсуждался неприятный вопрос о студенческих митингах и волнениях в высших учебных заведениях, где выражалось недовольство подавлением венгерского восстания. Фурцевой, Поспелову, Шепилову и председателю Комиссии советского контроля при Совете министров СССР Георгию Васильевичу Енютину поручили «внести предложение об очищении вузов от нездоровых элементов». 19 декабря президиум утвердил закрытое письмо ЦК КПСС к партийным организациям «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов».
Двадцать девятого ноября на президиуме ЦК обсуждался вопрос «О пресечении вылазок антисоветских и враждебных элементов». За день до этого подведомственный Фурцевой отдел науки, вузов и школ ЦК КПСС разослал записку о настроениях советской интеллигенции. Критиковались роман Дудинцева «Не хлебом единым», стихи молодого Евгения Евтушенко, статьи Константина Симонова и Даниила Гранина.
Поводом стало громкое обсуждение романа Дудинцева в Центральном доме литераторов за месяц до этого, 25 октября 1956 года.
«Перед Домом литераторов, — вспоминал сам Дудинцев, — толпы. Вся улица Воровского, насколько охватывает глаз, — головы, головы, головы… Окна, двери, крыша Дома литераторов забиты людьми. Чуть ли не на проводах висят…
Общество ждало открытого слова — слова правды. И, видно, мне выпало такое счастье — сказать его, да еще быть понятым. После стольких лет лжи правда нуждалась в защите. Вот и собрались люди — защищать мой роман…»
Свободное обсуждение так напугало идеологическое начальство, что на заседании президиума ЦК прозвучали устрашающие призывы: «Выслать, арестовать». С вольнодумцами поручили разобраться Фурцевой и ее коллегам при помощи руководителей КГБ и Генеральной прокуратуры.
Георгий Хосроевич Шахназаров, будущий помощник генерального секретаря ЦК КПСС, а в ту пору сотрудник Издательства политической литературы, описал, как в 1957 году побывал на заседании секретариата ЦК, где по инициативе отдела культуры призвали к ответу журнал «Новый мир», напечатавший роман Владимира Дудинцева «Не хлебом единым». Главный редактор журнала Константин Михайлович Симонов защищался умело и достойно. Шахназаров полагал, что на этом обсуждение закончится.
«Но на трибуну поднялась Екатерина Фурцева, — вспоминал Шахназаров, — и, встав в позу разгневанной фурии, звенящим голосом разнесла в пух и прах роман, журнал и самого Симонова. Врезались в память грозные инвективы:
