Все требовали поддержки и одобрения Екатерины Алексеевны.
После непонравившейся статьи отдел ЦК постановил собрать редакторов газет и журналов — провести с ними воспитательную беседу. Не возражает ли Екатерина Алексеевна? Обсуждается вопрос об учреждении Ленинских премий как в области науки и техники, так и литературы и искусства. Фурцевой и еще нескольким членам президиума поручено додумать, как часто и кому присуждать премии. Ленинские премии учредили 6 ноября 1956 года… Присуждение премий проходило в конфликтной обстановке. Всегда находился кто-то недовольный, просил о приеме. Фурцева должна все уладить, помирить деятелей литературы и искусства.
Идеологический аппарат реагировал на малейшее отклонение от генеральной линии и бил тревогу.
Десятого января 1958 года заместитель заведующего отделом культуры ЦК Борис Сергеевич Рюриков и заведующий сектором Борис Михайлович Ярустовский (музыковед по профессии) доложили Фурцевой, что в газете «Советская культура» опубликована статья профессора Московской консерватории Игоря Федоровича Бэлзы:
«Статья написана автором без учета реальной обстановки, сложившейся в кругах художественной интеллигенции Польши.
Известно, что за последний год в печати, на собраниях творческих союзов ряд польских писателей, художников, композиторов позволили себе выступить с клеветническими заявлениями по адресу советской культуры… Тов. Бэлза не только проходит мимо этих фактов, сглаживая сложность идейной борьбы, но оценивает как положительные явления те, которые на самом деле заслуживают критики… Такое отношение к процессам, происходящим в настоящее время в польском искусстве, явно играет на руку его нездоровым элементам…
Отдел культуры указал редакции газеты „Советская культура“ на ошибки, допущенные в статье „Среди польских друзей“. Секретариату Союза советских композиторов рекомендовано рассмотреть вопрос о выступлениях т. Бэлзы и разъяснить ему неправильность его высказываний».
Предшественник Фурцевой на посту министра культуры Николай Михайлов 24 февраля 1958 года обратился в ЦК с просьбой:
«В соответствии с решением ЦК КПСС подготовлена и будет проведена Всесоюзная творческая конференция работников художественной, документальной и научно-популярной кинематографии всех союзных республик… Министерство культуры просит секретарей ЦК КПСС принять участие в работе конференции. Было бы крайне желательно выступление по вопросам кино одного из секретарей ЦК КПСС. Это имело бы большое значение для всей дальнейшей работы советской кинематографии».
Фурцева приехала на конференцию и зачитала приветствие ЦК партии.
Двадцать девятого марта 1958 года отдел культуры составил записку в связи с предложением Министерства культуры проводить в Советском Союзе Международный конкурс скрипачей, пианистов, виолончелистов, симфонических дирижеров имени Чайковского. Фурцева согласилась с предложением. Вслед за ней на записке расписались другие секретари ЦК — Суслов, Поспелов, Мухитдинов. Так родился этот важный в музыкальном мире конкурс.
Двенадцатого апреля 1958 года первый заместитель министра культуры Сергей Васильевич Кафтанов прислал Фурцевой срочную и секретную записку о невиданном успехе на конкурсе американского пианиста Вана Клиберна (Вэна Клайберна):
«В нарушение принятого положения о жюри конкурса все члены жюри стоя аплодировали исполнителю. Переполненный Большой зал Московской консерватории устроил бурную овацию, длившуюся несколько минут…»
Но жюри имело установку — побеждают советские участники. Однако в данном случае даже присуждение двух первых премий — одной Клиберну, другой советскому пианисту — означало бы скандал.
«Вокруг выступления Ван Клиберна создается ажиотаж, — информировал Фурцеву заместитель министра, — неверное настроение среди некоторой части музыкальной общественности о якобы возможной необъективной оценке его творчества…
В связи с изложенным Министерство культуры СССР считает, что Ван Клиберну должна быть присуждена первая премия… Это ни в коей степени не нанесет ущерба авторитету советского исполнительства, так как на конкурсе скрипачей все первые места заняты советскими скрипачами, на конкурсе пианистов советскому пианисту Л. Власенко может быть присуждена вторая премия…»
Фурцева согласилась. Ван Клиберн получил заслуженную премию. Международный конкурс пианистов и скрипачей имени П. И. Чайковского стал заметным событием.
Пятого ноября 1958 года к Фурцевой обратились научные сотрудники и лекторы Центрального музея В. И. Ленина:
«Считаем своим долгом сообщить Вам о недопустимом искажении образа Ленина в некоторых произведениях драматургии и киноискусства, вышедших за последнее время… Содержание пьесы Н. Погодина „Третья патетическая“ вызывает возмущение безответственным отношением драматурга к такой важной для советского человека теме, как образ великого Ленина…
В пьесе Погодина в уста Ленина вложены чуждые ему слова… Совершенно излишни рассуждения Ленина о своей смерти и о том, добрый он или недобрый… В пьесе приводится немало двусмысленных выражений, песня пошлого содержания и некоторые реплики действующих лиц, которые вызывают отвращение. Например:
Настя: „Ипполит! Он ведь женщину ниже декольте и вообразить боится…“
Мы просим Центральный Комитет КПСС установить такой порядок, при котором все пьесы и сценарии о Ленине предварительно обсуждались бы партийной общественностью».
В роли министра культуры Фурцева будет вновь и вновь сталкиваться с этой проблемой: система не позволяла создания неканонического образа вождя, что губило творческие поиски лучших отечественных драматургов…
Лауреат Сталинской премии Николай Федорович Погодин был признанным мастером ленинианы. Его пьесы «Человек с ружьем» и «Кремлевские куранты» считались советской классикой. Екатерина Алексеевна поручила Поликарпову и отделу ЦК разобраться. После долгих переговоров и уговоров автор переработал пьесу, чтобы успокоить музейных надзирателей. Премьера во МХАТе состоялась 3 января 1959 года. «Третья патетическая» Николая Погодина с успехом шла по всей стране.
— Идеологи буржуазии, — говорила Фурцева на XXI съезде партии в январе 1959 года, — не в силах противопоставить светлым и чистым коммунистическим идеалам какие бы то ни было новые идеи, способные зажечь и увлечь массы. Им поэтому не остается ничего другого, как извращать нашу коммунистическую идеологию, клеветнически изображать ее в виде некой угрозы духовной культуре, свободе личности, цивилизации. Однако как ни стараются наши противники, правду не спрячешь, она — светлее солнца!
Намучившись с цензурой и театральными начальниками, Погодин написал для журнала «Москва» статью «Почему я стал писать прозу?». Цензоры прочитали верстку и возмутились. Главное управление по охране военных и государственных тайн в печати при Совете министров обратилось в ЦК с просьбой статью не печатать.
Подчиненные Фурцевой поддержали Главлит:
«В статье Н. Погодина проводится мысль, что над советскими драматургами якобы установлен некомпетентный, неграмотный контроль соответствующих министерств с их деятелями. По мнению драматурга, такой контроль делает невозможным занятие профессиональным трудом даже удачливым драматургам…
