Роман Вацлавович неуклонно проводил ленинскую линию. В ноябре 1913 года депутаты-большевики вышли из состава объединенной фракции социал-демократов, образовали собственную — «Российская социал-демократическая рабочая фракция». Ее возглавил Малиновский. И наотрез отказывался от объединения с меньшевиками.
А в мае 1914 года Малиновский внезапно для всех подал заявление об уходе из Думы. Потом стало известно, что этого потребовал новый товарищ (заместитель) министра внутренних дел Владимир Федорович Джунковский. Во-первых, он опасался скандала, который мог бы разразиться в случае разоблачения депутата-агента. Во-вторых, считал, что Малиновский, произнося в Думе крамольные речи, приносит больше пользы большевикам, чем полиции.
Роман Вацлавович получил годовой оклад и уехал за границу. Ленин был ошеломлен и разочарован. Назвал уход Малиновского «политическим самоубийством» и был склонен побыстрее забыть об этом деле. Но эмиграция шумела. Пришлось Ленину в 1914 году провести партийное расследование.
Прямых улик против Малиновского не нашлось. Осуждать товарища на основе слухов не хотелось. Ленин до последнего не верил в его сотрудничество с полицией. Возможно, вступившись за бывшего депутата и члена ЦК, Владимир Ильич косвенно защищал себя и партию от скандала.
Григорий Евсеевич Зиновьев, на даче которого шло расследование, вспоминал: «В яркой, сильной, местами просто потрясающей форме (и казалось, абсолютно искренней) Малиновский нарисовал нам картину своей жизни… Он жертва, он несчастен, над ним тяготеет трагическое прошлое. Отсюда и невозможность нести то бремя политической ответственности, которое пало на него… Мы поверили. Может быть, он чего-нибудь недоговаривает, но ходит около правды, — примерно так формулировал впечатление Ильич».
Началась война, и Малиновского призвали в армию. Когда появилось сообщение, что он убит в бою, Ленин и Зиновьев написали вполне благожелательный некролог. Оказалось, рановато похоронили. Унтер-офицер Малиновский был ранен, попал в плен. Ленин и Зиновьев с ним переписывались, посылали ему в лагерь посылки.
Один из русских эмигрантов вспоминал, как в начале 1915 года в Берне встретил Крупскую. Короткий разговор касался сбора книг среди русской колонии для отправки их в лагеря военнопленных. Надежда Константиновна сообщила, что Владимир Ильич получил письмо от Малиновского, который находился в лагере интернированных в Германии, и что их надо поддержать.
Эмигранты образовали Бернскую комиссию интеллектуальной помощи военнопленным при Комитете заграничных организаций РСДРП. Надежда Константиновна переписывалась с пленными, с характерной для нее пунктуальностью вела учет всей работы с ними. Время от времени сообщала членам комиссии адрес очередного лагеря, куда следовало направлять книги. Приняла участие в подготовке журнала «В плену».
В ноябре 1916 года Ленин писал Малиновскому: «Мы живем теперь опять в Цюрихе; здесь лучше библиотеки. А Надюша к тому же получила здесь небольшой приработок, в котором мы очень нуждались. Надя всё прихварывает от своей базедовой болезни».
А после Февральской революции Чрезвычайная следственная комиссия, назначенная Временным правительством, обнаружила в полицейских архивах документы, подтверждавшие, что Малиновский был полицейским агентом по кличке «Портной». Он раскрыл полиции все партийные секреты, в которые его посвящали, за что получал фантастически большие по дореволюционным временам деньги.
Публикация этих документов летом 1917 года потрясла Ленина и Крупскую. После возвращения в Россию Надежде Константиновне, как и другим видным большевикам, пришлось дать показания Чрезвычайной следственной комиссии относительно Малиновского.
После подписания мира с немцами, в октябре 1918 года, Роман Малиновский вместе с другими освобожденными военнопленными вернулся в Россию. Он, возможно, полагал, что старые товарищи его простят и даже выдвинут на руководящую работу — ведь он большевик со стажем, состоял членом ЦК. Надеялся оправдаться столь же легко, как и в 1914 году.
Малиновский ошибся. Когда подтвердилось, что он всё-таки был провокатором, возмущенный Ленин сказал Зиновьеву:
— Экий негодяй! Надул-таки нас. Предатель! Расстрелять его мало!
Дело поручили революционному трибуналу ВЦИК, заседавшему в Кремле. Следственную комиссию возглавила Елена Федоровна Розмирович, теперь уже жена члена коллегии Наркомата юстиции и председателя ревтрибунала Николая Владимировича Крыленко. Так что процесс был почти что семейным делом. Особенно если учесть, что большевик Крыленко когда-то писал депутату Думы Малиновскому речи.
Судебное заседание началось 5 ноября 1918 года. Крыленко не очень глубоко вник в дело и особенно в движущие мотивы обвиняемого. Но исход был известен заранее. Тем более что Ленин свое отношение к обвиняемому уже выразил. Малиновского приговорили к смертной казни и расстреляли.
Со временем Розмирович и Крыленко расстались. Вероятно, это ее и спасло. Николая Крыленко Сталин расстрелял. А Елена Федоровна работала директором Государственной библиотеки им. Ленина и благополучно пережила эпоху репрессий.
МИРОВАЯ ВОЙНА
«Хотя давно уже пахло войной, — вспоминала Крупская, — но когда война была объявлена, это как-то ошарашило всех». Для них с Лениным это означало конец размеренной жизни в Европе.
Как раз в 1914 году Крупская вместе с другими известными большевичками, Инессой Федоровной Арманд и Людмилой Николаевной Сталь, начали выпускать партийный журнал для женщин — «Работница». Надежда Константиновна писала в передовой статье: «Журнал будет стремиться разъяснять малосознательным работницам их интересы, указывать на общность их интересов с интересами всего рабочего класса».
И в один день все рухнуло!
Двадцать восьмого июня 1914 года в эрцгерцога Франца Фердинанда, племянника императора Австро-Венгрии и наследника престола, в Сараево стрелял девятнадцатилетний боснийский серб Гаврило Принцип. После этого развитие событий стремительно привело Европу к глобальному международному вооруженному конфликту, изменившему всё мироустройство. 1 августа войну России объявила Германия, а 6 августа Австро-Венгрия. Не видя возможности избежать кровопролития, Николай II сказал министру иностранных дел Сергею Дмитриевичу Сазонову:
— Это значит обречь на смерть сотни тысяч русских людей. Как не остановиться перед таким решением?
Император колебался.
— Я сидел против него, — вспоминал министр, — внимательно следя за выражением его бледного лица, на котором я мог читать ужасную внутреннюю борьбу, которая происходила в нем в эти минуты. Наконец, государь, как бы с трудом выговаривая слова, сказал мне: «Вы правы. Нам ничего другого не остается делать, как ожидать нападения. Передайте начальнику Генерального штаба мое приказание о мобилизации».
В Зимнем дворце император Николай II обратился к депутатам Государственной думы и членам Государственного совета. Устроил прием в честь офицеров Петербургского гарнизона. После молебна дал клятву не заключать мира до тех пор, пока хоть один вражеский солдат остается на земле России. Указом от 31 августа 1914 года Петербург переименован в Петроград — на русский манер.
