Но очень скоро демократические традиции российского учительства сошли на нет.
Двадцать шестого июня 1918 года появился Декрет Совнаркома «Положение об организации дела народного образования в Российской Социалистической Советской Республике». Задача — создать бесплатную и доступную всем школьную систему с обязательным преподаванием труда как важнейшего предмета. Из-за Гражданской войны введение новой системы растянулось на несколько лет, пока на всей территории России не установилась советская власть.
Шестнадцатого октября 1918 года появился декрет ВЦИК «Положение о единой трудовой школе Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». В первом же номере журнала «Народное просвещение» Крупская объяснила, что имеется в виду: «В социалистической школе должен быть организован производительный труд детей. Социалисты против эксплуатации детского труда, но они, конечно, за детский посильный, всесторонний, развивающий труд».
Этим занимались два ведущих подразделения наркомата: отдел единой трудовой школы (ведавший распределением денег) и отдел реформы школы, которым руководил Пантелеймон Николаевич Лепешинский (позднее он возглавит Музей революции). Итоговый документ «Основные принципы Единой Трудовой Школы и Положение о Единой Трудовой Школе Российской Социалистической Федеративной Советской Республики», подготовленный под началом Пантелеймона Лепешинского, опубликовали 16 октября 1918 года «Известия».
Отдел дошкольного воспитания обещал наладить систему воспитания детей шести-семилетнего возраста. Но Наркомат просвещения не располагал для этого ни силами, ни средствами. Школьно-санитарный отдел заработал с конца ноября 1917 года. Среди школьников были распространены серьезные заболевания, в первую очередь туберкулез (в военную пору им болело больше половины детей). Стали создавать загородные санатории для больных детей. Обещали кормить школьников горячими завтраками, но в обнищавшей стране это было непросто…
Важную роль в работе наркомата играл профессор Московского университета Михаил Николаевич Покровский. Летом 1905 года он познакомился с Лениным и Крупской, и это сыграло немалую роль в его судьбе. Сразу после революции Совет рабочих и солдатских депутатов избрал его председателем Исполкома Моссовета.
«Всё было парализовано, — вспоминал Покровский. — Из-за отсутствия электроэнергии трамвай больше стоял, чем находился на линии; даже извозчики и те сокращались».
С появлением большевиков в Москве исчез хлеб. Что делать? Отправили уполномоченных в Сибирь выменивать хлеб на сахар, галоши, гвозди и керосиновые лампы. Поручили красногвардейцам и чекистам конфисковывать хлеб у «спекулянтов». Продовольствия стало еще меньше, а цены выросли.
В марте 1918 года Покровского утвердили заместителем наркома просвещения, избавив от хозяйственных забот. Ему подчинили отдел школьной политики, который выстраивал систему административного управления учебными заведениями, и отдел подготовки учителей, ведавший набором новых преподавательских кадров, — для них по всей стране устраивали краткосрочные курсы.
Профессор Покровский был историком с большими научными амбициями. Он мечтал о звании академика. Но Российская академия наук не оценила его таланты. Покровский открыл Социалистическую академию общественных наук и сам ее возглавил. Членов академии назначил ВЦИК — из числа видных партийцев: Зиновьева, Каменева, Бухарина, Крупскую, Коллонтай.
Покровский, который называл Крупскую «единственным марксистским педагогом на весь Коминтерн», стал первым ректором Института красной профессуры, основанного в 1921 году.
Научными, музейными и научно-художественными учреждениями руководил старый большевик Федор Николаевич Петров, вернувшийся из Читы, где он был заместителем председателя Совета министров недолго существовавшей Дальневосточной республики. В 1928 году заместители наркома просвещения Михаил Покровский и Варвара Яковлева сменили его на другого старого большевика — Мартына Николаевича Лядова (Мандельштама). Между Наркоматом просвещения и Академией наук шла невидимая война. Академики не желали подчиняться наркоматовским чиновникам, а те обижались, что ими пренебрегают.
НАРОДНЫЙ ДЕПУТАТ
Осенью 1918 года Крупскую свалил сильный приступ базедовой болезни — на целых два с половиной месяца. «Доктора поили меня всякой всячиной, укладывали в постель, запрещали работать; это плохо помогало, — вспоминала Надежда Константиновна. — Отправили меня отлеживаться в Сокольники, в лесную школу, где не полагалось говорить о политике, о работе».
В январе 1919 года в Москве устроили демонстрацию памяти убитых в Берлине вождей немецких коммунистов Карла Либкнехта и Розы Люксембург. После этого Ленин вернулся в Кремль, забрал Марию Ильиничну, и они поехали навестить Надежду Константиновну. Рядом с постоянным водителем Степаном Казимировичем Гилем сел дежурный охранник-чекист по фамилии Чабанов.
По дороге остановились, потому что какой-то человек поднял руку. Владимир Ильич решил, что с ним желают поговорить. Остановивший автомобиль вождя человек поинтересовался:
— Чья машина?
— Совнаркомовская, — ответил водитель, — а в чем дело?
Тем временем подбежали еще трое с оружием. Окружили машину, распахнули дверцы и приказали:
— Вылезайте!
Оказалось, что это вовсе не столичные рабочие, искавшие личного общения с вождем мирового пролетариата, а самые обыкновенные бандиты. Охранник из оперативного отдела ВЧК был вооружен. Но свой наган он положил на дно машины, а сверху поставил бидон с молоком, заботливо припасенным для Надежды Константиновны. Он не сделал попытки защитить главу правительства. Возможно, к лучшему, а то началась бы стрельба, и еще неизвестно, кто бы погиб…
Ленина и его сестру высадили. Охранник вылез. Водителя вышибли. И вся банда укатила на машине.
«А мы остались на дороге, — вспоминала Мария Ильинична, — не сразу придя в себя от неожиданности и от быстроты, с которой вся эта история произошла, а потом громко расхохотались, увидав, что товарищ Чабанов стоит с бидоном молока (мы везли молоко Надежде Константиновне). Несмотря на трагичность положения, он не забыл вынуть этот бидон и держал его в руке как большую драгоценность».
Это случилось рядом с Сокольническим райсоветом. Туда дошли пешком. Позвонили председателю ВЧК Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому. Он прислал другой автомобиль. Угнанную машину нашли потом брошенной у Крымского моста. Охрану Владимира Ильича увеличили, выделили еще четверых чекистов.
Весной 1919 года по Волге в освобожденные от белых районы отправили литературно-инструкторский пароход ВЦИК «Красная звезда». Крупская пожелала участвовать в этом путешествии. Ленин согласился с ее поездкой на агитпароходе в качестве представителя Наркомата просвещения, надеясь, что свежий воздух пойдет жене на пользу. Сам подписал ей удостоверение: «Предъявительница сего Надежда Константиновна Ульянова (Крупская-Ленина), член коллегии Наркомпроса, едет с литературно-инструкторским пароходом ВЦИК “Красная звезда” по Волге и Каме. Прошу все советские учреждения, военные, ж.-д. и речные власти оказать всяческое содействие предъявительнице».
