Лидер ливийской революции Муамар Каддафи приказал взорвать какой-нибудь крупный объект в Западном Берлине, часто посещаемый американцами. 20 марта начальник Второго главного управления (контрразведка) Министерства госбезопасности ГДР поставил Мильке в известность о том, что ливийцы готовят взрыв в Западном Берлине и ливийские дипломаты провезли в своем багаже взрывчатку. Мильке сообщил об этом Эриху Хонеккеру. Тот распорядился предоставить ливийским товарищам свободу действий.
В апреле 1986 года на дискотеке «Ла Белль», куда заходили развлечься расквартированные в Западном Берлине американские военные, взорвалась бомба. Погибли два американских морских пехотинца, позже в больнице скончалась молодая турчанка. 200 человек были ранены. Ливийцы радировали в Триполи: «Акция осуществлена. Следов не оставлено». На самом деле следы остались. Преступление распутали и установили причастность к нему МГБ ГДР.
ВЫСТРЕЛ В ЗАПАДНОМ БЕРЛИНЕ
Второго июня 1967 года в Западном Берлине проходила студенческая демонстрация против визита иранского шаха Резы Пехлеви. Он вызывал ненависть у европейских либералов. Шаха обвиняли в угнетении собственного народа, в подавлении инакомыслия и в пытках заключенных. В кампании протеста против его приезда участвовали иранские эмигранты, немецкие левые интеллектуалы. К ним присоединился Социалистический союз студентов в Западном Берлине.
Полиция стала разгонять демонстрантов. И вот тогда прозвучал роковой выстрел, который изменил судьбу многих молодых немцев. Сотрудник криминальной полиции Западного Берлина Карл Хайнц Куррас застрелил студента Бенно Онезорга. На суде Куррас утверждал, что на него напали и это была законная самооборона. Полицейского оправдали.
Студент, который даже не участвовал в антишахской демонстрации, умер в больнице. Его трагическая смерть вызвала массовое возмущение в ФРГ. Гибель студента изменила ход германской истории, стала катализатором молодежного восстания 1968 года и породила левый терроризм, сотрясавший страну в 1970-е и 1980-е годы.
Недавнее расследование, проведенное прокуратурой уже единой Германии, показало: тот выстрел вовсе не был самообороной. Полицейский Карл Хайнц Куррас утверждал, что демонстранты угрожали ему ножами. Современные компьютерные технологии позволяют точнее представить себе события того дня. Нашли фотоснимки, на которых человек с пистолетом в руке направляется к студенту Онезоргу. Это Куррас. И еще одно прежде неизвестное фото показывает, как Куррас стреляет, опираясь левой рукой на плечо другого полицейского. Имя второго полицейского вообще не фигурирует в расследовании 1968 года. Его даже не допросили относительно обстоятельств этой истории. Как и троих стражей порядка, которые продолжали избивать Онезорга уже после того, как в него попала пуля и он умирал на земле.
Но самое отвратительное — поведение врачей в клинике Моабит, где освидетельствовали труп Бенно Онезорга. Они сделали всё, чтобы помешать экспертизе. Удалили тот фрагмент черепа, куда попала пуля. Что это, как не попытка скрыть убийство? В свидетельстве указали причину смерти: «Повреждение черепа грубой силой». Врач, подписавший свидетельство, уверял, что «выполнял приказ начальника».
В тот же день поздно вечером разгневанная молодежь собралась в штаб-квартире Союза студентов на Курфюрстендамм. Именно тогда молодая женщина по имени Гудрун Энсслин произнесла слова, ставшие историческими:
— С поколением, которое устроило Освенцим, нельзя вести дискуссию. Эти свиньи нас всех прикончат. У них есть оружие — у нас нет. Мы тоже должны вооружиться.
Она предложила штурмовать полицейские участки с целью захвата оружия. Дочь протестантского пастора, Гудрун Энсслин участвовала в создании террористической группы «Фракция Красной армии», которую чаще называют группой Баадера — Майнхоф — по имени ее первых руководителей. Террор этой группы стоил жизни пятидесяти людям.
Западногерманский левый журнал «Конкрет» поддержал молодых людей. Статью написала Ульрике Майнхоф, мать двоих детей, жена главного редактора журнала. После крушения ГДР выяснилось, что главный редактор «Конкрет» Клаус Райнер Рёль с 1955 по 1964 год регулярно ездил в Восточный Берлин, встречался с сотрудниками Маркуса Вольфа и получал из кассы МГБ деньги на свой журнал — 40 тысяч марок на выпуск каждого номера. Ульрике Майнхоф оказалась радикальнее своего мужа. Она с ним развелась. И объявила сначала борьбу буржуазному быту, затем всему обществу. Она ушла в подполье и стала одним из вождей «Фракции Красной армии», взявшейся за оружие.
И всё это началось из-за того, что западноберлинский полицейский Куррас застрелил студента Бенно Онезорга! А теперь выяснилось: западноберлинский полицейский Карл Хайнц Куррас тайно работал на Министерство государственной безопасности Восточной Германии. Для молодежи 1960-х Куррас олицетворял реакционность западногерманской системы. В реальности полицейский, который без всякого повода и оснований застрелил безвредного и беззащитного студента, был вдохновлен коммунистическими идеями.
Возник вопрос: не застрелил ли он студента сознательно, выполняя приказ Восточного Берлина устроить провокацию?
Досье Курраса открылось случайно. Когда рушилась ГДР, сотрудники Министерства госбезопасности попытались скрыть следы его сотрудничества с госбезопасностью. Уничтожили его учетную карточку в картотеке секретных сотрудников. Так что даже сами офицеры МГБ не могли знать о его принадлежности к аппарату. Но сотрудница архива натолкнулась на упоминание некоего агента под номером 2/70. Она запросила материалы в архиве МГБ и получила 17 томов — отчет о деятельности секретного сотрудника, некогда активно действовавшего в Западном Берлине.
— Мы обнаружили много самых невероятных досье. Но чтобы Министерство госбезопасности ГДР выделяло деньги из бюджета на покупку винтовки для сотрудника западногерманской полиции, такого я еще не видел, — рассказывал научный сотрудник Федерального ведомства по хранению и изучению архивов бывшего МГБ ГДР Гельмут Мюллер-Энбергс.
Тайная жизнь Карла Хайнца Курраса началась 19 апреля 1955 года. В тот день 27-летний западноберлинский полицейский перешел в Восточный Берлин и обратился в ЦК партии. Попросил дежурного охранника связать его с сотрудником Министерства госбезопасности.
Куррас сказал офицеру госбезопасности, что ему не нравится происходящее в Западном Берлине и он намерен перебраться в ГДР. Офицер госбезопасности сразу сообразил, какую ценность представляет полицейский из района Шарлоттенбург. Он убедил Курраса, что тот принесет больше пользы социалистической ГДР, если останется служить в западно-берлинской полиции и станет секретным сотрудником МГБ.
Двадцать шестого апреля Куррас встретился во второй раз с офицером МГБ и дал собственноручную подписку: «Не будучи политически грамотен, я верю, что путь, избранный на Востоке, является правильной политикой. Чтобы участвовать в этом движении, я готов сообщать о деятельности полиции Западного Берлина представителям Министерства государственной безопасности ГДР. Я согласен сохранять мою работу в полном секрете. Свои отчеты буду подписывать псевдонимом Отто Боль».
