После окончания учебы он предстал перед заместителем начальника советской разведки тогда еще полковником Александром Михайловичем Коротковым. Чернявского зачислили оперуполномоченным в Первое главное управление Наркомата госбезопасности. Осенью 1944-го его отправили в резидентуру в Бухарест. Несколько послевоенных лет он занимался Румынией.
Чернявского ценил генерал Евгений Петрович Питовранов, еще одна видная фигура советских спецслужб. После войны Питовранова назначили начальником Второго (контрразведывательного) управления Министерства госбезопасности. Он принимал участие во многих позорных послевоенных сталинских акциях, например выезжал в Питер, чтобы лично арестовать людей, проходивших по так называемому ленинградскому делу. Его рвение было оценено. В 1950 году Питовранов стал заместителем министра. Ему было всего 35 лет. Карьеры при Сталине делались быстро, потому что постоянно освобождались высокие кресла. Но так же скоро из начальственного кабинета можно было угодить на нары. После ареста министра госбезопасности Абакумова Сталину доложили, что Питовранов «тесно работал с Абакумовым и находился под его враждебным влиянием». Отдыхавший на юге вождь распорядился арестовать Питовранова. Философски заметил:
— Посадите и пусть сидит. У чекиста есть только два пути — на выдвижение или в тюрьму.
Генерала держали в Лефортове. Но ему повезло. Сидя в тюремной камере, он написал Сталину письмо не с просьбой его помиловать, а с перечнем предложений о реорганизации разведки и контрразведки, понимая, что о таком письме вождю обязательно доложат. Так и получилось. Вождь сказал министру госбезопасности Семену Игнатьеву:
— Я думаю, что Питовранов человек толковый. Не зря ли он сидит? Давайте через какое-нибудь время его выпустим, сменим ему фамилию и вновь возьмем на работу в органы госбезопасности.
Питовранов продолжал писать вождю. Отношение к нему в тюрьме изменилось. Ему стали давать книги и подселили приличного сокамерника — Льва Романовича Шейнина, писателя и бывшего начальника следственного отдела союзной прокуратуры. Питовранов по профессиональной привычке представился ему инженером, который работал в Восточной Германии и потерял важные документы.
Второго ноября 1952 года прямо из тюрьмы Питовранова привезли к министру Игнатьеву, который поздравил его с освобождением и передал слова Сталина:
— Поправим свою ошибку. Нас поймут. Пусть пока немного отдохнет. Скоро он понадобится.
Пятого января 1953 года генерал Питовранов возглавил управление по разведке за границей — с задачей вести активные действия против главного врага, то есть широко применять террор и диверсии. Чекисты были уверены, что Питовранов станет следующим министром. Но после смерти Сталина он потерял свой высокий пост. Генерал-лейтенанта Питовранова отправили в Восточный Берлин руководителем Инспекции по вопросам безопасности при советском верховном комиссаре.
Ему объяснили задачу:
— Там надо навести порядок.
Название его должности постоянно менялось: уполномоченный КГБ СССР при МГБ ГДР, глава представительства КГБ по координации и связи с МГБ ГДР.
Аппарат Питовранова представлял ведомство госбезопасности в миниатюре, потому что работа шла по многим направлениям. Его люди присматривали за высшей номенклатурой в ГДР, учили восточногерманских чекистов, вели разведывательную работу в ФРГ, пытались вербовать американцев, англичан и французов, которые служили в Западном Берлине и Западной Германии.
Питовранов взял с собой Виталия Чернявского начальником первого (разведывательного) отдела, тесно сотрудничавшего с Маркусом Вольфом. Разведывательный аппарат состоял из шести отделений: американского, английского, западногерманского, французского, научно-технической разведки и нелегальной. Всего 50–60 человек.
— Каждую неделю из Москвы поступали новые задания, — рассказывал мне Чернявский. — Что-то узнать, что-то сделать. Помню, пришел приказ украсть краску для легковых автомобилей, никак она у нашей промышленности не получалась. Мы украли в ФРГ образцы краски, рецептуру. Передали в Москву, но наша краска всё равно оставалась плохой.
В ту пору готовилась ликвидация руководителя исполнительного бюро Народно-трудового союза (НТС) в Западной Германии Георгия Сергеевича Околовича. Эта эмигрантская организация считалась опасной, ее активисты были злейшими врагами советской власти. Околович руководил оперативным сектором по подготовке и заброске агентуры в Советский Союз.
Но руководитель боевой группы капитан Хохлов из 13-го отдела Первого главного управления КГБ СССР передумал убивать Околовича. 18 февраля 1954 года во Франкфурте-на-Майне капитан пришел к Околовичу домой и представился:
— Георгий Сергеевич, я — Хохлов Николай Евгеньевич, сотрудник органов госбезопасности. ЦК КПСС приказал вас ликвидировать. Убийство поручено моей группе.
Он показал пистолет с электрическим спуском и глушителем, замаскированный в пачке сигарет. Поскольку никакого преступления Хохлов не совершил, то получил политическое убежище. 24 апреля западные немцы устроили его пресс-конференцию, и разгорелся грандиозный скандал. Хохлов продемонстрировал корреспондентам специальную технику, которой его снабдили в КГБ для проведения террористического акта.
Николая Хохлова в Москве военная коллегия Верховного суда СССР заочно приговорила к смертной казни. Он считал, что приговор хотели исполнить и его пытались убить, но не получилось.
— Хохлов кричал, что КГБ его пытался отравить, — рассказывал журналистам директор Службы внешней разведки генерал Сергей Николаевич Лебедев в 2006 году. — И что вы думаете? Ему сейчас уже девятый десяток, доживает свой век где-то в Америке.
Незадолго до августовского путча 1991 года бывший капитан Хохлов как ни в чем не бывало приехал в Москву. Он зашел и в редакцию журнала «Новое время». Бывший специалист по «мокрым делам» стал профессором психологии в Калифорнийском университете. Кажется, его больше интересовала парапсихология. Впрочем, само его появление в Москве было чем-то сверхъестественным. Он даже посетил Лубянку, где в центре общественных связей КГБ с ним поговорили вполне вежливо. В те времена чекисты вообще были на редкость предупредительны и любезны. Возможно, потому, что самому комитету существовать оставалось всего несколько месяцев… Бывшего капитана Хохлова указом Президента России помиловали в марте 1992 года.
Другого видного деятеля НТС, Александра Рудольфовича Трушновича, офицеры КГБ, работавшие в Берлине, похитили в апреле 1954 года.
— Мой сосед по дому в Берлине был начальником отделения аппарата уполномоченного КГБ по работе с эмиграцией, — вспоминал подполковник Чернявский. — Он и занимался Трушновичем. Правда, получилось неудачно. Того завернули в ковер, чтобы никто не обратил внимания, и вынесли на улицу. Привезли, развернули, а он уже труп — задохнулся. Убивать не хотели. Хотели похитить.
Сам Виталий Чернявский, не ставя в известность основного партнера — службу Маркуса Вольфа, — провел фантастическую операцию, остававшуюся загадкой многие десятилетия.
