Но Никита Сергеевич не желал конфликтовать с Ульбрихтом. После возведения стены советское руководство отправило письмо китайским товарищам: «Мероприятия 13 августа 1961 года еще раз убедительно подтвердили правильность вывода о том, что в наше время империализм уже не всесилен, что он утратил возможность определять мировую политику и навязывать ее народам. Ему пришлось проглотить горькую берлинскую пилюлю, хотя весь мир увидел, что эта акция нанесла серьезный удар по престижу западных держав, и прежде всего США».
А в секретном решении президиума ЦК КПСС записали: «Поручить Госплану СССР и Министерству внешней торговли изучить возможности дополнительной поставки мяса в ГДР и свои предложения доложить ЦК КПСС».
Служба Маркуса Вольфа оказалась в сложном положении: как теперь переводить своих людей на Запад и обратно? Труднее стало перебрасывать в ФРГ новых агентов. Кого-то переводили через границу под видом беглецов, что было весьма опасно. Непросто было и устраивать встречи с агентами, работавшими в Западной Германии.
Оставался один способ. Западные берлинцы, получив разрешение, могли ездить по транзитным дорогам, которые проходили по территории ГДР. По пути агент пересаживался в машину МГБ с затемненными стеклами. Неподалеку от транзитных дорог устроили специальные гостевые домики, к которым вели хорошо замаскированные подъезды. Маркус Вольф, внимательный к деталям, заботился о психологическом состоянии своих людей. Он распорядился подбирать домики в живописных местах — с видом на сад или озеро, в содержательницы конспиративного домика брать только умелых поварих.
Разведка должна была уберечь своих агентов и от пристального взора товарищей из других управлений МГБ, которые следили за всеми, кто приезжал с Запада или уезжал на Запад. А развитие техники невероятно усложняло эту задачу. Офицеры Седьмого главного управления МГБ (слежки, обыски и аресты) на своих мониторах следили за транзитным движением между ФРГ и Западным Берлином. Вдоль дорог и на всех стоянках были установлены телекамеры. Даже случайная парковка какого-нибудь «трабанта» рядом с западной машиной фиксировалась и рассматривалась как «вероятное вступление в контакт». Среди служащих бензоколонок, официанток, дорожных полицейских вербовали неофициальных сотрудников, которые следили за проезжающими иностранцами.
Генерал Вольф требовал жесткой конспирации. Сотрудники внутренних подразделений Министерства госбезопасности не должны были догадаться, что некий иностранец на самом деле сотрудник разведки.
ВОСТОЧНАЯ ГЕРМАНИЯ ОБРЕТАЕТ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ
Представительство КГБ СССР по координации связи с Министерством государственной безопасности ГДР размещалось в помещении бывшей больницы в берлинском пригороде Карлсхорст. Сотрудники КГБ занимали большой комплекс зданий, окруженный колючей проволокой и тщательно охраняемый.
Представительство КГБ в своем кругу именовалось «инспекцией». Между советским посольством и Карлсхорстом курсировал автобус. От Карлсхорта до посольства было всего 12 километров. Аппарат ГРУ находился в Вюнсдорфе и Цоссене, где развернулись штабы Группы советских войск в Германии.
Советские сотрудники госбезопасности находились в материальной зависимости от немецких коллег, рассказывал мне бывший начальник информационно-аналитического отдела представительства полковник Иван Кузьмин. Министерство госбезопасности ГДР организовало в Берлине закрытый магазин для советских чекистов. Но это заведение превратилось в «лавку самообслуживания» для самих немецких офицеров, которые обкрадывали своих советских товарищей — выносили через черный ход лучшие продукты.
Хозяйственное подразделение МГБ нанимало на разные должности две сотни жен советских сотрудников госбезопасности, они получали зарплату в марках, да еще премии, так что семьи очень дорожили таким подспорьем. Это ставило их в зависимость от немецких чекистов.
«Особенно большому воздействию подвергались наши офицеры связи при ведомстве Мильке, — вспоминал полковник Кузьмин, — которые постоянно участвовали в престижных мероприятиях, приглашались на охоту, наделялись льготами, получали подарки по разным поводом. Некоторые их них становились в большей мере проводниками интересов МГБ ГДР, чем представляли собственное учреждение… Обильное бесплатное угощение, пропуска в клинику для дипломатов, разрешение летать спецрейсами МГБ».
Сотрудников советского КГБ награждали орденами и медалями ГДР, что сопровождалось и вручением конверта с наличными.
При этом советские чекисты находились под постоянным наблюдением. Немецкие друзья прослушивали телефонные и не только телефонные разговоры на виллах в Карлсхорсте. Тщательно выявлялись сотрудники КГБ, которые не были официально представлены в этом качестве и работали под прикрытием. Они быстро убеждались в том, что в братской социалистической стране за ними ведется наружное наблюдение.
Представительство КГБ в ГДР было крупнейшим аппаратом госбезопасности за рубежом. Понятно почему — там находилась группа советских войск. Ее надо было, говоря профессиональным языком, «обслуживать», то есть следить, чтобы наших офицеров не завербовали и чтобы они не убежали на Запад. Кроме того, наши разведчики использовали ГДР как плацдарм для проникновения в НАТО и для вербовки американцев на территории Западной Германии.
Ситуация в ГДР несколько отличалась от положения в других европейских социалистических странах. Министр государственной безопасности ГДР Эрих Мильке считал себя лучшим другом Советского Союза, но пресекал попытки товарищей по партии наладить столь же близкие отношения с посланцами Москвы. Мильке покровительственно, а иногда пренебрежительно относился к сотрудникам представительства КГБ, особенно к тем, кто не знал немецкого языка, поучал их, объяснял, как надо работать.
Служба в ГДР считалась приятной и комфортной. Многие немцы говорили по-русски, а условия жизни были лучше, чем в Союзе. Особенно ценились должности, позволявшие посещать Западный Берлин с его магазинами, ресторанами и кинотеатрами. Но таких счастливчиков было немного.
«Западный Берлин оставался „табу“ для большинства советских граждан, работавших в ГДР, кроме тех, кто состоял в органах разведки, — вспоминал бывший посол СССР в ФРГ Юлий Квицинский. — Не очень разрешалось ездить туда и нашим дипломатам, даже работавшим в группе, которая в посольстве занималась Западным Берлином… Твердили, что Западный Берлин, — гнездо шпионажа».
Советские люди шпионов не боялись и упорно просились в западную часть города. Для командированных из Советского Союза поездка в Западный Берлин была лучшим подарком. Для восточных немцев доступ в западную часть столицы теперь был закрыт.
Взаимоотношения советских и восточногерманских товарищей строились непросто.
«Действовал стойкий „синдром победы“, — рассказывал Юлий Квицинский, — в соответствии с которым считалось, что в ГДР себе можно многое позволить такого, чего не потерпели бы в других странах народной демократии. Это проявлялось и на бытовом, и на политическом уровне. Ну и конечно, всякий наш чиновник, прибывавший на работу в ГДР, считал своим правом и долгом учить своих немецких „подопечных“».
