В середине июля 1968 года по анонимному письму чехословацкая полиция обнаружила пять ящиков с американскими автоматами времен Второй мировой войны. В советской прессе тут же появились сообщения о том, что Соединенные Штаты снабжают контрреволюцию оружием. Министр внутренних дел Чехословакии Йозеф Павел доложил первому секретарю ЦК компартии Александру Дубчеку: это оружие хранилось на складах Группы советских войск в ГДР; видимо, речь идет о совместной операции КГБ и восточногерманского Министерства госбезопасности.
В кампании дезинформации использовалась пресса социалистических стран, на которую потом для убедительности ссылались советские газеты. Газета «Берлинер цайтунг» написала, что в Праге обнаружено восемь американских танков.
«Это „сообщение“, — писал Маркус Вольф, — было подсунуто редакции советской стороной без нашего ведома. В действительности в Праге проводились натурные съемки фильма „Ремагенский мост“. Танков не было, была кучка статистов в американской форме. Тогда я интерпретировал столь несерьезную акцию как признак неуверенности Москвы. Западные собеседники спрашивали меня напрямик: не следует ли предположить, что „утка“ с танками задумана как алиби на случай советской интервенции? Такую возможность я посчитал абсурдом, ребячеством».
История с мнимыми американскими танками — лишь один пример работы службы дезинформации, которая должна была доказать, что происходящее в Чехословакии — результат действий западных спецслужб и что армии НАТО уже готовы войти на территорию страны.
Несмотря на требования Мильке и руководства страны, рассказывал Маркус Вольф, его служба не могла предоставить желаемых доказательств вмешательства западных государств в пражские события.
Семнадцатого августа 1968 года и Мильке, и Вольф отправились в отпуск. Они оба не подозревали о предстоящей операции армий Варшавского договора. Но в четыре часа утра 21 августа Вольфа забрали из дома отдыха. Войска уже вошли в ЧССР.
В сентябре по просьбе Мильке в ГДР приехал новый председатель КГБ Андропов. Мильке и Вольф обедали с Юрием Владимировичем в гостевом домике министерства. Это была элегантная вилла в Панкове, где официантами служили только мужчины. Немцам понравилось, что Андропов не пьет. Не знали, что он тяжело болен и спиртное ему противопоказано. Юрий Владимирович говорил осторожно:
— У нас был незавидный выбор. Или ввод войск, который мог бы запятнать нашу репутацию, или невмешательство, что означало бы разрешить Чехословакии уйти — со всеми последствиями этого шага для всей Восточной Европы.
Новый председатель КГБ решил, что на посту начальника разведки ему нужен новый человек. Андропов убрал генерала Сахаровского из Первого главного управления, воспользовавшись громким провалом его службы, когда сотрудник лондонской резидентуры ушел к англичанам.
В 1971 году Сахаровского сменил его первый заместитель Федор Константинович Мортин. Прежде он работал в аппарате ЦК. В КГБ его перевели в октябре 1954 года, когда в органы госбезопасности направили на укрепление большой отряд партийных работников. Но ему не хватало уверенности в себе. Мортин не смел отстаивать свою точку зрения перед начальством. Возможно, поэтому коллеги обвиняли его в мягкотелости.
Когда Мортин возглавил Первое главное управление, разведка переехала с площади Дзержинского в новое двадцатиэтажное здание в Ясенево. Он приказал в целях конспирации повесить на караульной будке табличку: «Научный центр исследований». Но в своем кругу разведцентр в Ясеневе стали называть «лесом». На вопрос, заданный по аппарату правительственной связи АТС-1 или АТС-2, где сейчас находится начальник разведки, его помощник на Лубянке (а начальнику Первого главного управления полагался кабинет в главном здании КГБ) доверительно отвечал:
— Он в лесу.
Маркусу Вольфу, когда он приедет в Москву, покажут поселок Первого главного управления КГБ, который строили для приема важных иностранных гостей, прежде всего партнеров из социалистических стран, а использовали как дачи руководства разведки. Но в распоряжении Первого главка были и другие объекты, оборудованные для комфортных бесед с коллегами из соцстран — сауна, бассейн, комната отдыха и хорошая кухня с запасом продуктов и выпивки на все вкусы.
Взаимоотношения спецслужб внутри соцблока никогда не были простыми. Они ревниво следили за контактами друзей. Разговоры записывались. Крамольные высказывания брали на карандаш.
Агенты Маркуса Вольфа зафиксировали беседы главного редактора польского либерального еженедельника «Политика» члена ЦК ПОРП Мечислава Раковского в Федеративной Республике. В доверительных разговорах с западными немцами он откровенно высказывался за бо́льшую самостоятельность Польши от Москвы и за конвергенцию, то есть сближение двух систем, социалистической и капиталистической.
Когда в Берлин приехал заместитель польского министра внутренних дел Франтишек Шляхтиц, ведавший разведкой, Эрих Мильке, не стесняясь, говорил ему о Раковском как о враге. Советские товарищи тоже занесли главного редактора «Политики» в черный список. Но в Варшаве Мечислава Раковского ценили. Впоследствии генерал Войцех Ярузельский сделает его заместителем главы правительства, потом введет в политбюро и в конце концов поставит во главе партии…
А Франтишек Шляхтиц поделился с Вольфом информацией о положении в Польше. Рассказывал о студенческих волнениях в 1968 году и о вспышке антисемитизма «под личиной критики сионизма».
«Мне бросилось в глаза, — резюмировал Вольф, — какую роль в социалистических странах издавна играл скрытый антисемитизм в борьбе консервативных сил против стремления к реформам и против представителей этих тенденций».
Коллеги из социалистических стран говорили с Маркусом Вольфом, не стесняясь в выражениях. Они не знали о еврейском происхождении заместителя министра государственной безопасности ГДР.
Маркус Вольф хотел оказать услугу польским товарищам. Он узнал, что некий сотрудник польского Министерства иностранных дел предложил свои услуги западногерманской разведке. Этот сотрудник раскрыл свои возможности, что свидетельствовало о его принадлежности к тому подразделению контрразведки, которое работало против ФРГ.
Вольф позвонил заместителю министра Франтишеку Шляхтицу и предложил вместе поохотиться. Они встретились, и на охотничьей вышке, где никто не мог их слышать, Вольф рассказал о том, что узнал. Согласился приехать в Варшаву, чтобы всё обсудить с руководителем контрразведки. Но на встречу с ним позвали так много людей, что Вольфу пришлось излагать свои предложения, как поймать «крота», перед целым собранием. В результате «крот» не попался.
Франтишек Шляхтиц со временем стал членом политбюро и секретарем ЦК ПОРП. В какой-то момент он оказался вторым человеком в партии, но быстро лишился своего поста. Однако сохранил хорошие отношения с восточногерманскими коллегами. Московские чекисты по-дружески посоветовали берлинским товарищам свернуть контакты с не представлявшим уже интереса чиновником средней руки. В принципе предлагалось дружить не напрямую, а через посредство Москвы.
