Москва не информировала ГДР о сближении с Бонном. Но Маркус Вольф выяснил, что Эгон Бар ведет переговоры с советской стороной. Редкостная удача: во время ремонта в доме Бара люди Вольфа установили там подслушивающие устройства.
«Я всегда был в курсе переговоров, — самодовольно вспоминал Маркус Вольф. — Мы прослушивали его сколь тайные, столь и откровенные, а часто и веселые беседы с советскими партнерами. Подчас даже раньше федерального канцлера я узнавал, с каким искусством переговорщики продвигали свое дело по конспиративным каналам. Прошло некоторое время, и все микрофоны в доме Бара замолчали. Я могу предположить, что наши советские друзья что-то заметили и предупредили Эгона Бара…»
В московских руководящих кабинетах наконец прозвучали одобрительные слова в адрес Брандта: антифашист, покинул нацистскую Германию. И за такого человека западные немцы проголосовали! Это ли не свидетельство психологического перелома? Решили сотрудничать с ФРГ всерьез.
В Восточном Берлине не разделяли доброжелательного отношения Москвы к западногерманскому канцлеру. Не знали, как быть в новой ситуации, когда правительство в Бонне возглавил вовсе не «реакционер и реваншист». Руководители ГДР действительно боялись нападения со стороны ФРГ. Ульбрихт считал, что в случае войны Советский Союз не вступится за ГДР.
Разведка Вольфа получила указание следить за военными приготовлениями ФРГ и НАТО. Вербовали тех, кто имел доступ к секретам западногерманского военного ведомства. И успешно.
Розали Кунце стала секретарем одного из руководителей Министерства обороны ФРГ. Она снабжала Вольфа информацией, пока ее не арестовали.
Рут Мозер завербовала своего первого мужа — Карла Хайнца Кнолльмана, подполковника федеральной пограничной службы. Он отвечал за охрану правительственных объектов. Потом завербовала второго мужа — Горберта Мозера, он служил в штабе танковой бригады.
Западногерманский журналист Хельмут Эрнст попал в дорожную аварию. Его отправили в больницу, а в его машине полиция обнаружила миниатюрную фотокамеру «Миникс», пленки, пистолет и радиоприемник. Расследование показало, что его любовница работала в Министерстве обороны, а дочь — в Федеральном ведомстве по военной технике.
Великолепным агентом Вольфа стал скромный курьер Министерства внутренних дел. Он действовал самым простым образом. По дороге к месту назначения вскрывал сумки с секретными документами, которые ему поручали перевозить, и снимал копии для восточногерманской разведки.
От Маркуса Вольфа руководители ГДР ждали, что он добудет планы нападения со стороны Североатлантического блока, но его агенты сообщали об ином: ФРГ и НАТО боялись советского нападения.
«ГДР потрясена „мирным наступлением“ Брандта, — отмечал в своем дневнике Анатолий Сергеевич Черняев, заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС. — Он уже стал национальным героем, носителем идеи национального единства. Массовые требования выездов (поездок) в ФРГ. Отказы ведут к открытым протестам, всё чаще люди высоких должностей демонстративно отказываются от постов, если не удовлетворяют их просьбы, а члены партии кладут партбилеты».
Эрих Хонеккер был откровенно недоволен:
— Нелепо нам поддерживать Брандта.
Когда министр госбезопасности Эрих Мильке встречался с советскими друзьями — в Берлине или Москве, он клеймил Вилли Брандта: канцлер намерен «восстановить власть капиталистических монополий в ГДР», его политика направлена на «разрушение социалистического блока».
Восточные немцы боялись, что советские друзья соблазнятся предложениями Брандта, призывали Москву «не забывать об опасности социал-демократии и ревизионизма». Выражали тревогу: правительство ФРГ пытается вбить клин между СССР и ГДР. Маркус Вольф лучше многих знал, что Ульбрихт, как ни странно это звучит, испытывал большое недоверие к советским руководителям.
Летом 1970 года министр Мильке спросил Андропова:
— Вы правильно оцениваете брандтовскую демагогию относительно мира и разрядки?
Несмотря на проклятия многих своих соотечественников, Вилли Брандт приехал в Москву, чтобы в письменной форме подтвердить: итоги войны неизменны, и немцы не будут претендовать на территории, которых они лишились в 1945 году.
Двенадцатого августа 1970 года в Москве канцлер Федеративной Республики Германии Вилли Брандт и глава советского правительства Алексей Николаевич Косыгин подписали договор, в котором признали нерушимость послевоенных границ и договорились решать спорные вопросы только мирным путем.
Тем летом Маркус Вольф проводил отпуск в Болгарии в доме для высокопоставленных гостей. Утром 13 августа он раскрыл «Правду» и прочитал о подписании договора между СССР и ФРГ. Отдыхавшие на черноморском побережье восточные немцы были поражены.
Шестнадцатого сентября 1971 года Вилли Брандт прилетел в Симферополь в гости к генеральному секретарю ЦК КПСС.
«Брежнев приветствовал нас сердечно и оживленно, — вспоминал немецкий дипломат Андреас Майер-Ландрут. — Брежнев выступал в роли настоящего грузинского тамады, который создает неповторимый дух застолья… Вилли Брандт, который и сам всегда был не прочь лихо поразвлечься и посмотреть на всё с неожиданной стороны, подыгрывал Брежневу».
Послевоенная Европа жила в ожидании вторжения советских танков.
«Мы испытывали смертельный страх перед Советским Союзом, перед его мошной военной машиной, — писал Майер-Ландрут, который впоследствии станет послом в СССР. — Мы смотрели на СССР, как кролик на удава, и эти чувства наверняка подогревались спецслужбами. А советская сторона испытывала священный трепет перед западными военными технологиями. Разумеется, нет дыма без огня и основания для таких чувств были. Но имело место сильное преувеличение как с одной, так и с другой стороны».
Московский договор, подписанный Брандтом, помог европейцам расслабиться. И Москва несколько успокоилась, убедившись, что Федеративная Республика не готовится к военному реваншу. Восточная политика Брандта сделала жизнь в Европе более спокойной и разумной. За два года Брандт и его сотрудники изменили ситуацию в центре Европы.
В принципе Маркус Вольф располагал самой широкой разведывательной сетью в ФРГ В 1968 году западногерманская контрразведка арестовала одного из агентов Вольфа — видного политика из Свободной демократической партии Ханса Хайнца Порста, его выдал собственный секретарь. Но у Маркуса Вольфа оставались в Бонне и другие источники информации — не менее заметные фигуры в политике ФРГ.
Люди Вольфа контактировали с председателем Свободной демократической партии Эрихом Менде. Как ни забавно это звучит, но в аппарате Вольфа редактировали речь, которую при открытии первого заседания нового состава бундестага предстояло произнести ветерану СвДП Вильяму Борму. Почетного председателя Свободной демократической партии Борма не раз привозили в Восточный Берлин на встречу с генералом Вольфом. Для бесед с такими гостями разведка держала сеть конспиративных квартир.
Но вот что важно отметить: все агенты, вместе взятые, не помогли Берлину понять, что новые руководители ФРГ реально желают разрядки и хороших отношений с Востоком.
