Вскоре после смерти Потемкина Державин начал оду «Водопад», в которой запечатлел черты, снискавшие князю прозвища Алкивиада и Мецената. Великолепие, быстрота и мощь водопада символизируют бурную жизнь светлейшего и его переменчивую натуру. Герцог Ришелье, знаток человеческой натуры и сам государственный деятель, понимал Потемкина лучше всех иностранцев. «Совокупность его достоинств, — говорил он, — намного превосходила его недостатки [...] Почти все его общественные деяния несут на себе печать благородства и величия».
[1024]
Хотя сам Потемкин просил Попова похоронить его на родине, в Чижево, Екатерина сочла, что прах князя должен принять один из построенных им городов, Херсон или Николаев. Странно, что она не повелела привезти его в Петербург, но, может быть, ученица Просветителей, она не придавала большого значения могилам? Кроме того, она знала, что чем дальше его прах от столицы, тем меньше вероятность, что после ее смерти его осквернит Павел.
Траурная церемония состоялась в Яссах. 11 октября тело Потемкина было положено в большом зале — вероятно, во дворце Гики. Катафалк стоял в сооруженном внутри зала павильоне, обитом черным сукном и обложенном по краям серебряным позументом. Потемкин лежал в открытом гробу, обитом розовым бархатом и покрытом парчовым покрывалом. Над гробом — балдахин на десяти древках, с черными страусовыми перьями. В головах и на первых ступенях на подушках — княжеская корона, фельдмаршальский жезл, лавровый венок, ордена. По сторонам катафалка — две пирамиды с укрепленными на них гербом светлейшего и доской с перечнем его побед
; рядом — знамена великого гетмана. На крышке гроба — шпага, шляпа и шарф. Вокруг горели свечи, семнадцать офицеров несли караул. Проститься с телом дозволялось всем желающим. «Народ стекался толпами; горесть написана была на всех лицах, наипаче воины и молдаванские бояре проливали слезы о потере своего благодетеля и друга».
[1025]
13 октября в 8 часов утра Екатеринославский и Малороссийский гренадерские и Днепровский мушкетерские полки выстроились вдоль улиц, по ходу погребальной процессии. Под колокольный звон и пушечный салют генералы вынесли гроб из церкви; балдахин несли офицеры гвардии, кисти поддерживали полковники. Впереди процессии шли эскадрон конвойных гусар и кирасирский полк Потемкина. За домочадцами покойного конюхи вели его верховых лошадей. Дальше следовали сто двадцать солдат с факелами и тридцать шесть офицеров со свечами, молдавские бояре в экзотических турецких костюмах и черкесские князья. Вслед за ними — духовенство и обер-офицеры со знаками отличия князя. Наконец, гроб на катафалке, запряженном восьмеркой лошадей. За гробом — родственники покойного. Замыкали шествие казаки.
Через высокую башню траурный кортеж вошел в крепость — монастырь Голия; гроб внесли в церковь Вознесения, которую когда-то посещал Петр I. Смешение византийского, классического и русского стилей вполне подходило для Потемкина. Пушки салютовали в последний раз.
Ничто не могло возместить Екатерине утрату Потемкина. После Рождества она три дня не выходила из своей комнаты. В честь Ясского мира она приказала салютовать из пушек 101 залпом и устроила праздничный обед, но не позволила произносить тостов. 30 января 1792 года, когда Самойлов привез подписанный договор с Турцией, она уединилась с племянником светлейшего, и они вместе долго плакали. Летом, вернувшись из Царского Села, она объявила, что будет жить во дворце Потемкина, который назвала в его честь Таврическим, и действительно стала проводить там довольно много времени. Она полюбила этот дворец и часто гуляла одна по его саду, словно ища Потемкина. Отмечая день рождения князя, она снова плакала, а в годовщину его смерти заперлась у себя на весь день. Однажды, посетив Таврический дворец в сопровождении Зубова и внуков, она заметила: «Tout etait charmant
, а теперь все не ладно».
[1026]
Василий Попов стал не только ее секретарем, но и воплощением потемкинских политических принципов. Достаточно было ему сказать, что некое предложение не понравилось бы светлейшему, чтобы Екатерина отказалась даже рассматривать его. Когда она приезжала в Таврический дворец, Попов становился на колени и благодарил ее за то, что она удостоила своим посещением дом его благодетеля. Самойлов по смерти Вяземского занял должность генерал-прокурора. Рибас основал в Хаджибее город Одессу, как завещал Потемкин, а генерал-губернатор Новороссии Ришелье сделал этот город самым космополитичным портом мира. В 1815 году Ришелье стал министром иностранных дел Франции.
Через два года после смерти Потемкина де Линь писал о нем Екатерине как о своем «драгоценном, неподражаемом и восхитительном» друге. Принцу так и не довелось возглавить ни одну армию; он умолял Меттерниха позволить ему принять участие в наполеоновском походе на Россию — своеобразный ответ на гостеприимство Екатерины и Потемкина. Сегюр стал церемонимейстером Наполеона, в 1812 году советовал ему не связываться с Россией, а после Реставрации снова появился на политической сцене в качестве пэра Франции. Нассау-Зи-ген пытался внушить Наполеону, что должен возглавить завоевание британской Индии, но погиб в Пруссии в 1806 году.
Франсиско де Миранда, прослужив несколько лет генералом французской революционной армии, возглавил борьбу за освобождение Латинской Америки от испанского владычества. В 1806 году он высадился в Венесуэле с двумя сотнями волонтеров, но вынужден был отступить. В 1811 году Симон Боливар убедил его вернуться и возглавить патриотическую армию Венесуэлы. Военные поражения и землетрясение заставили Миранду вступить в переговоры с испанцами. Потом он попытался бежать, Боливар арестовал его, выдал испанцам, ив 1816 году, через тридцать лет после встречи с Потемкиным, Миранда умер в тюрьме.
Сэр Джеймс Харрис стал графом Малмсбери, и Талейран удостоил его названия «самого проницательного министра своего времени». Сэр Сэмюэл Бентам занял пост генерал-инспектора британского министерства кораблестроения; именно под его контролем строились те корабли, что разбили франко-испанский флот при Трафальгаре. Иеремия Бентам осуществил свой проект — построил тюрьму Паноптикон. Эксперимент не удался, но философ обвинял в этом поддержавшего его короля, Георга III.
Джон Пол Джонс получил от Вашингтона поручение разбить алжирских пиратов у Варварийского побережья, но умер в Париже 7/18 июля 1792 года в возрасте всего 45 лет и был удостоен государственных похорон. Его провозгласили основателем американского флота. Потом его могила считалась утраченной—до 1905 года, когда генерал Гораций Портер обнаружил останки Пола Джонса, прекрасно сохранившиеся в свинцовом гробу. Президент Теодор Рузвельт послал за ним четыре крейсера, и в январе 1913 года, через 125 лет после встречи с Потемкиным, Пол Джонс был погребен в мраморном саркофаге, за тысячи миль от России, в Морской академии в Аннаполисе.
[1027]
