Несмотря на адский холод, я почувствовал, что сильно вспотел. Пот струился по моему телу с головы до самых пят. Рогге отдавал приказы. Нашими глазами, на которые можно было положиться, стали два человека с лотами, занявшие места в носовой и кормовой частях корабля. Им с немалым трудом удавалось перекричать завывания ветра. «Десять саженей! Восемь саженей! Шесть саженей! Полный вперед!» Лязганье машинного телеграфа слилось в один постоянный звук. Мы отчаянно пытались избежать нового столкновения, повернув против ветра. Менее чем за четыре часа я передал в машинное отделение более двух сотен приказов! И только тогда мы, наконец, вырвались из ловушки в открытый залив. Когда загремели цепи и якоря устремились вниз к морскому дну, я услышал громкий шепот и только через мгновение понял, что это я сам возношу Господу благодарственную молитву. В это время на мостик поднялась темная фигура и раздался холодный равнодушный голос:
– Все в порядке?
Это был офицер, пришедший сменить меня. Он, как и все остальные, был настолько измотан напряженным ритмом последних дней, что проспал финал.
За завтраком последовали умеренные выражения восторга, весьма сдержанные, потому что ни для кого не было секретом, сколько проблем еще предстоит решить. Прежде всего следовало придумать, каким образом, пребывая в столь пустынной местности, залатать пробоину в корпусе. Чувство подавленности и уныния, которое, казалось, окутывало эти острова, подействовало и на нас. Мы предчувствовали грядущую трагедию. И не ошиблись.
Глава 17
МОГИЛА НА ДАЛЕКОМ ЮГЕ
В обдуваемом ледяными ветрами пустынном уединении Кергелена находится самая южная могила немецкого солдата.
Зимой она сковывается сверкающим голубым льдом, летом – окутывается туманами и поливается дождями. Установленный на ней крест увековечивает память первого покинувшего нас члена команды – старшего матроса Германа. Этот человек оставил дома жену и детей, которых надо было кормить. За день до Рождества он «пал за фюрера».
Накануне рокового Рождества Герман занимался дымовой трубой. Он раскачивался у ее края в импровизированной канатной люльке, наверняка думая о предстоящих праздниках, вспоминая о доме. Он был очень молод, а жизнь так прекрасна… На его долю выпал один шанс из тысячи: канат, на котором он висел, попал в струю выхлопных газов дизеля, который как раз в эту минуту запустили для проверки. Потребовалась секунда, чтобы канат лопнул и юноша полетел вниз.
Трагедия произвела на всех нас удручающее впечатление. Друзья любили его, считали хорошим товарищем. Для остальных же он был одним из многих, одним из 347 членов команды, каждый из которых, конечно, обладает определенными достоинствами и недостатками, но в целом ничем не выделяется из общей массы. Только смерть сделала его из серой личности самой важной персоной на корабле, сполна наделила достоинством, величием, которого он был лишен при жизни. Он стал фигурой, прикоснувшейся к вечной тайне и достойной любых почестей.
Мы организовали из его ближайших товарищей похоронную команду. Соорудили массивный дубовый крест, с почетом проводили покойного на берег, где ему предстояло навеки остаться в печальном одиночестве. Теперь его друзьями стали мороз, туман и ледяной ветер. Командир, одетый в парадную форму и с непокрытой головой, произнес траурную речь. Прозвучал торжественный салют, эхом прокатившийся среди холмов, и неожиданный порыв ветра пошевелил флаг, прикрывавший гроб. И тут меня захлестнуло огромное, всепоглощающее чувство потери. Оно было таким сильным, что, учитывая мое шапочное знакомство с пареньком, показалось неразумным, а грянувшая вслед за салютом «Песня мертвых солдат» обрела особое, очень личное значение. «У меня был товарищ…»
Я стал сентиментальным? Позже я с облегчением узнал, что подобные чувства были свойственны не только мне одному. Мы уже были привычны к зрелищу смерти, но символизм этой одинокой могилы, которую вечно будут посещать только холодные ветра, тронул каждого.
«У меня был товарищ…» Прощальный салют, движения в рядах друзей покойного, укладывающих камни вокруг креста, громкий приказ, и мы снова направились на корабль к его проблемам, которые все еще не были решены и требовали всего нашего внимания.
В первую очередь было необходимо завести «Атлантис» во внутреннюю гавань, и мы почувствовали немалое облегчение, когда это наконец было сделано. В этот раз наш проход был лишен драматизма. Затем нам следовало обезопасить себя на период ремонта от незваных гостей, и в этом отношении Каш оказался воистину незаменимым. Он так точно и аккуратно выполнил свою работу, что мы даже понадеялись на появление британского крейсера. Знай наших!
На переднюю часть скалы перед кораблем была нанесена серия цифр, каждая из которых обозначала квадрат на наших артиллеристских картах. Далее мы навели орудия на скалы, точно рассчитав угол и расстояние. Каш был скрупулезен и дотошен. Ветер, температура, атмосферное давление – все жизненно важные факторы были учтены, а на гребне были расставлены посты артиллеристов и сигнальщиков, имевших специальные приборы, позволяющие немедленно сообщать, в каком квадрате появился противник.
Короче говоря, мы удобно устроились, могли видеть и обстреливать противника, оставаясь незамеченными. В случае начала обстрела противник даже не узнает, откуда летят снаряды. На фоне моря он станет отличной мишенью и непременно будет уничтожен.
Следующая проблема не поддавалась быстрому решению. Как отремонтировать корабль?
Дыра в корпусе имела размеры 2 х 5 метров, и все водолазы сравнивали ее с распахнутыми воротами амбара. При существующих условиях мы ничего не могли с ней поделать, только проверить прочность связей, формирующих «скелет» корабля.
Два члена команды, в мирное время работавшие на стройке, заделывали пробоину в форпике. Их опустили в отсек, куда предварительно погрузили цемент, песок и плитку, передали им большую корзину со съестными припасами, затем люк закрыли и подали внутрь сжатый воздух, чтобы вытеснить воду наружу, сделав место течи сухим и доступным. В течение двух суток эти люди находились в добровольном заточении, ожидая, пока раствор затвердеет и сможет выдерживать напор забортной воды. Работа была сделана на высшем уровне.
Проблемы… море проблем. Интересно, они когда-нибудь кончатся?
Мы отправили под воду людей, снабженных подводными газорезками последней модели, чтобы убрать разорванный зазубренный металл вокруг шахты паравана, но они не работали, и все наши попытки оживить их не дали результата. Это был весьма чувствительный удар. Как иначе можно вырезать эти тяжелые деформированные куски стали?
– Остается одно, – сказал Рогге, – водолазы должны присоединить к ним цепи, а мы будем тянуть с помощью якорных лебедок, пока они не отломаются.
Я не помню работы медленнее и утомительнее. Водолазы проводили целые дни в ледяной воде, вручную просверливая отверстия в пластинах, вставляли в них серьги, к которым цепляли цепи. Потом мы начинали очень медленно наматывать цепи на лебедки, и постепенно металл ломался. К моменту окончания работ эти несчастные люди, которых изначально заподозрили в преувеличении опасности, чтобы затянуть наше пребывание на островах, достигли состояния полного изнеможения – напряжение, переутомление и холод взяли свое.
