Выбеленные солнцем и ветрами буквы сообщали: «Остров Хендерсон. Принадлежит королю Георгу V». Эта информация была слегка устаревшей,
[35] равно как и надпись, сделанная ниже. В ней сообщалось о заходе на остров британского крейсера. Мы возблагодарили судьбу за то, что нас от столь важного события отделяло без малого десять лет.
А на борту «Атлантиса» Фелер не оставлял попыток поддержать моральный дух коллег, во всяком случае, именно так он называл свое мелкое хулиганство. Однажды он заполнил каюту административного офицера туалетной бумагой – ее там было несколько тысяч рулонов! В другой раз он поместил туда показавшийся ему любопытным образец водорослей. Понравившийся ему экземпляр имел длину не менее 20 метров, был мокрым, скользким и издавал довольно неприятный запах. Административный офицер был очень привязан к своей канарейке, и Фелер, воспользовавшись случаем, выкрал птичку, поместив в клетку вместо нее банку.
В узком мирке мелочи, на которые обычно никто не обращает внимания, считая их слишком ничтожными, чтобы тратить время, имеют обыкновение приобретать преувеличенно важное значение. Примером может служить случай с корабельным доктором и виски, имевшим необычный вкус.
– Черт бы меня побрал! – воскликнул Райль, отодвинув тарелку, и с негодующим видом встал. – Меня еще никогда так не оскорбляли…
– Ну что вы, доктор, – попытались исправить положение миротворцы. – Он не имел в виду ничего плохого…
Но Райль не собирался успокаиваться.
– Если с этим виски что-то не так, вам следует винить изготовителей, а не меня.
Райль разошелся не на шутку и считал, что имеет для этого все основания. Будучи корабельным доктором, он отвечал за запасы спиртного и решил, что сомнения в качестве напитка равнозначны сомнениям в его честности.
– Но, доктор, – запротестовал покрасневший виновник скандала, – я и не думал…
Райль больше не произнес ни слова и гордо вышел из кают-компании.
С этого времени он стал избегать общества, даже в своей каюте появлялся редко, и мы забеспокоились, решив, что он воспринял жалобы на бесспорно странный вкус любимого виски на свой счет. А потом по кораблю поползли слухи. Доктор чем-то активно занимался в темном закутке, где у нас стоял автомат по производству газированной воды, периодически совещаясь с обслуживающим его матросом и постоянно проводя анализы качества воды.
В конце концов он снова появился «в обществе» и торжественно объявил:
– Виски ни при чем. Все дело в воде. Я сейчас пробую новую формулу – смешиваю небольшое количество морской воды с питьевой.
Когда после очередной серии тестов доктор проверил результаты своих экспериментов на нас, мы не могли не признать, что вкус виски превосходен. Так несущественные мелочи могут привести к великим научным открытиям. В конце концов, если бы Ньютон не был «оскорблен» яблоком, кто знает…
Мы должны были встретиться с «Кометом» – рейдером, который при попустительстве русских прошел через Берингов пролив и теперь действовал на морских путях между Японией и западным побережьем Америки.
Не знаю почему, но между нашими кораблями всегда существовало соперничество. И теперь, когда Эйссен, командир «Комета», получил звание адмирала, мы решили отметить это событие веселым поздравлением. Поэтому, завидев «флагманский корабль», имевший меньшие размеры, чем наш, мы встретили его орудийным салютом, подняли приветственные флаги, а Рогге, одетый в безупречную парадную форму, отправился с визитом вежливости. В общем, все было так же, как если бы наш рейдер встретил «Бисмарк». Увы, мы совершенно напрасно веселились и предвкушали развлечение. Эйссен принял наши показные знаки внимания как должное, а его сознанию собственной важности мог бы позавидовать и сам главнокомандующим флотом Германии.
Значительно более интересным событием для нас стало появление штурмана Каменца, совершившего кругосветное путешествие через Японию, Россию и Германию. Это действительно был знаменательный день для всех нас, и, когда поступила информация о том, что Каменцу, прибывающему на подводной лодке, следует получить прививки от тифа и холеры, мы решили организовать для этой «операции» соответствующие декорации.
Ни для кого не была секретом неприязнь Каменца к братству свободных каменщиков, и, когда он вошел в кают-компанию, перед ним предстали три фигуры, закутанные в плащи с капюшонами, поверх которых были надеты шелковые передники. Они ожидали свою жертву во главе стола, тускло освещенного свечами. Остальные собравшиеся, наряженные в облачение членов ку-клукс-клана, молча стояли в тени. Двум докторам и их помощнику пришлось затратить немало усилий, прежде чем они вкололи нашему Одиссею нужную дозу.
Моральный дух команды воспарил на небывалую высоту, когда прошел слух, что нам предстоит обогнуть мыс Горн. Мы отдавали себе отчет, что Южная Атлантика часто посещается судами противника, но все же это был путь обратно по знакомым водам. Оказавшись в Южной Атлантике, мы могли чувствовать себя на пороге родного дома. Мы прошли по длинному круговому маршруту, по пути старых парусных судов, обогнули Фолклендские острова, прошли севернее Южных Шетландских островов, миновали холод, туман и лед Антарктики. Затем мы повернули на север. Нам оставалось пройти последний отрезок пути, который, как мы считали, должен был привести нас домой.
– «Следуйте к цветочному пункту Нарцисс для передачи топлива U-68». – Рогге прочитал радиограмму вслух и обернулся ко мне. – У нас появилась работа.
Затем он склонился над картой, отыскал указанную нам точку.
– Они там спятили, – пробормотал он, – совсем ума лишились.
Через несколько минут с «Атлантиса» был отправлен ответ: «Следовать в указанную точку для нас самоубийство».
Командир U-68 был возмущен не меньше, подкрепив протест Рогге коротким «согласен». Уж не знаю, какими соображениями руководствовалось Верховное командование, но точка рандеву для нас была выбрана прямо на весьма напряженном маршруте между Фритауном и Кейптауном.
В конце концов нам предложили другую точку, но она также располагалась в слишком часто посещаемом районе, для того чтобы работа могла быть выполнена без опасений. Поэтому процесс передачи топлива сопровождался спешкой и нервозностью, которую проявляли оба участника.
– Слава богу, все кончилось благополучно, – проговорил я, когда U-68 скрылась из вида. Однако, как оказалось, я рано радовался. Мы еще не успели лечь на прежний курс, когда поступила следующая радиограмма: «Следуйте к цветочному пункту Лилия-10 для передачи топлива U-126».
– Где эта Лилия-10? – спросил Рогге.
Каменц быстро произвел расчеты.
– Здесь, – сказал он и поставил на карте аккуратный крестик. – Точно здесь, – уверенно повторил он.
Сегодня я вполне мог бы сказать, что уже тогда меня одолели дурные предчувствия, что слова «Лилия-10» внушили неясную тревогу. Но ничего этого не было. Пункт 10? Мы смотрели на маленький карандашный крестик на карте, и никому из нас не пришло в голову, что он может отметить могилу «Атлантиса».
