СТРАНСТВИЯ ПО ИТАЛИИ. ЛЮБОВНАЯ КРУГОВЕРТЬ
Из Женевы путь Авантюриста лежал во Францию, в Гренобль — через Анси, Экс-ле-Бен и Шамбери. Экс был славен своими минеральными водами, и он решил ненадолго задержаться там, но не столько, чтобы попить водички, сколько чтобы понаблюдать за собравшимся там обществом. А так как на водах всегда много особ женского пола, то Соблазнитель вполне мог рассчитывать на любовное приключение.
Расчеты его оказались верными. Играя в карты, он свел знакомство с местным обществом, а у источника встретил монахиню, как две капли воды похожую на его обожаемую М. М., с которой он расстался пять лет назад. Не увенчавшаяся успехом попытка приблизиться к монахине и заглянуть ей под вуаль еще более возбудила любопытство Казановы; наблюдая за молодой женщиной, он все больше убеждался, что вновь увидел свою дерзкую и отчаянную возлюбленную. Но почему она здесь, да еще в монашеском облачении чужого монастыря? Вопросы эти не давали ему покоя. Узнав у местного врача, прописывавшего воды всем, кто прибывал в город лечиться, что молчаливая монахиня остановилась в крестьянском доме близ города, Казанова отправился в указанную сторону. Когда же он подошел к интересующему его дому, навстречу ему выбежала крестьянка и сообщила, что монахиня, проживающая у нее в доме, просит его прийти к ней вечером, часов в девять. Вконец озадаченный, он повернул обратно и стал дожидаться вечера.
Урочный час настал, и Соблазнитель, засунув в каждый карман по пистолету и зажав под мышкой обнаженную шпагу, отправился к дому. На подступах его встретила прежняя крестьянка. Она велела ему не бояться и лезть в окно по приставленной к стене дома лестнице. Изумленный, он так и сделал. Увидев ожидавшую его в комнате М. М., он без лишних слов заключил ее в объятия. Но едва она заговорила, как Казанова тотчас понял свою ошибку: голос женщины нисколько не был похож на голос М. М.; вдобавок она не понимала венецианского наречия ночного гостя. Разжав объятия, Соблазнитель, бормоча извинения, собрался ретироваться, но монахиня удержала его, взывая о помощи.
Молодая женщина, инициалы которой к изумлению Казановы также оказались М. М., была родом из Шамбери. Родители отдали ее в монастырь, побуждая принять постриг. В монастырской приемной она познакомилась с неким господином де К., влюбившимся в нее до беспамятства. Несколько раз сей господин имел с ней свидания в монастырском саду, куда он проникал, перелезая через стену. Во время одного из свиданий она не устояла и уступила настойчивым просьбам воздыхателя, вскоре она обнаружила, что беременна. Монастырь славился своим суровым уставом, и сама мысль о возможности нарушить сей устав приводила ее в ужас. Она дала знать господину де К., и тот, пользуясь своими связями, прислал к ней врача, прописавшего ей лечение на водах, а затем, также с помощью связей, выхлопотал для нее разрешение епископа покинуть на несколько месяцев монастырь для лечения. Рассчитав время, она собралась в путь, но настоятельница дала ей в сопровождающие одну из самых злобных сестер-монахинь. И вот срок «лечения» истек, провожатая велит ей возвращаться, а она все еще не родила, отчего спутница ее считает, что у нее неизлечимая водянка. Сестра-монахиня не позволяет ей разговаривать с мужчинами, в том числе и с доктором, которому она смогла бы открыться и от которого, возможно, получила бы помощь. Заметив, с какой настойчивостью Казанова добивался ее внимания, она решила, что тот прислан ее любовником, дабы помочь ей. Теперь же, когда недоразумение разъяснилось, надежды больше нет, и если роды не наступят в ближайшие два дня, ей придется возвращаться в монастырь, а значит, все старания окажутся напрасными, и ей останется только умереть, ибо позора она не переживет.
Девица, столь походившая на венецианку М. М., была, разумеется, хороша собой, Казанове стало ее жалко, и он пообещал подумать, как ей помочь. В конце концов они договорились, что на следующий день он вновь придет к ней в это же время. Уходя, итальянец спросил, где ночует ее спутница, и как ей удалось настолько усыпить внимание бдительной монахини, что они вот уже целый час беседуют совершенно беспрепятственно. Девица ответила, что для таких случаев у нее было припасено снотворное, кое она и дала сегодня своему церберу.
Вернувшись в гостиницу и укладываясь в кровать, Казанова, вспоминая поцелуи, которыми он при прощании обменялся с незадачливой послушницей, твердо решил познакомиться с ней поближе, дабы убедиться, что его новая знакомая хороша не только лицом, но и телом. Загадочное сходство француженки с некогда дорогой его сердцу М. М. притягивало его к ней как магнитом.
На следующий день Казанова, окрыленный новой любовью, выиграл больше тысячи луидоров, удачно избежал свидания с мадам З., влюбившейся в него за карточным столом, и к девяти часам направился к своей послушнице. На этот раз лезть в окно ему не пришлось: крестьянка впустила его в дом, и он по лестнице поднялся на второй этаж. Он застал свою знакомку в страшном беспокойстве: спутница ее, коей накануне вечером дано было снотворное, до сих пор не проснулась. Обладавший обширными медицинскими познаниями Казанова понял, что неопытная француженка дала своей спутнице слишком большую дозу снотворного, и предложил вызвать врача, дабы тот попытался привести ее в чувство. Девица отказалась из страха, что либо врач, либо проснувшаяся монахиня обвинят ее в попытке отравления. Тогда Казанова попросил разрешения самому взглянуть на спящую и быстро убедился, что врач ей уже не поможет: сон монашенки мог перейти только в смерть. Философски настроенный Соблазнитель уговорил девицу не звать к провожатой своей священника, пока та окончательно не отдаст Богу душу. Когда же это случится, она пригласит священника и, сокрушаясь и рыдая, поведает ему о внезапной смерти своей спутницы. Священник же наверняка примется утешать ее и не станет внимательно приглядываться к усопшей.
— Да, но ведь мне придется отписать о случившемся матери-настоятельнице, и та наверняка пришлет мне новую провожатую, а может быть, даже двух, — промолвила монахиня.
— Согласен, однако пока письмо дойдет до нее, пока посланные к вам монахини доберутся до Экса, пройдет никак не менее недели, а за это время вы наверняка успеете родить. Так что сами видите, сударыня, несчастье это пойдет вам на пользу. Вы же знаете: все, что Бог ни делает — все к лучшему, — утешал женщину Казанова.
Услышав столь циничные доводы, несчастная послушница расплакалась и потеряла сознание. Призвав на помощь хозяйку дома, Соблазнитель снял с девицы чепец и вуаль и, растирая ей виски уксусом, убедился, что, в отличие от светловолосой М. М. — венецианки, М. М. — француженка обладала роскошной черной шевелюрой и угольно-черными глазами, кои после растираний она открыла довольно быстро. Вручив крестьянке десять луидоров и заслужив ее великую благодарность, Казанова простился с монахиней, пообещав прийти завтра. На прощание же он дал ей понюхать табаку, от которого та начала чихать так, что все тело ее содрогалось. Соблазнитель полагал, что таким образом он поможет ей поскорее разродиться.
И он оказался прав. Когда на следующий вечер он пришел в знакомый домик, он застал свою новую М. М. в постели, возле которой горели две свечи. Она была бледна, однако лицо ее выражало радость и облегчение. Она поведала гостю, что благодаря его понюшке она действительно под утро родила здорового младенца мужского пола, коего хозяйка ее уже отнесла в Анси, где находился приют для подкинутых младенцев. Похвалив крестьянку за расторопность и вручив ей еще десять луидоров, Казанова попросил ее как следует заботиться о постоялице и покупать для нее все, в чем та будет нуждаться. Женщина рассыпалась в благодарностях, а Соблазнитель спросил, что с уснувшей монахиней. Та еще была жива, однако лицо ее исказилось, словно она в немом порыве хотела назвать своих убийц. Успокоив женщин и вручив хозяйке еще десять луидоров, Казанова, как всегда, пообещал прийти на следующий день.
