После сей страстной ночи Казанова, все еще охваченный брачной лихорадкой, предложил Лукреции жениться на ней. Та согласилась, но при условии, что Соблазнитель прекратит свои странствия и обоснуется в Неаполе. Разумеется, и этот брачный проект растаял, как туман, и, распрощавшись с гостеприимным Неаполем, Казанова уехал в Рим.
В Рим Соблазнитель вернулся к началу карнавала. Возможно поэтому большую часть пребывания своего в Вечном городе он провел в различных увеселениях — дружеских пирушках и оргиях с участием девиц, английских джентльменов, аббатов и кастратов. Однако, судя по рассказу Казановы, сам он к буйствам, участники которых предавались мужеложеству, лесбиянству и содомскому греху, причастен не был, а являлся исключительно созерцателем. Когда же на смену карнавалу пришел пост. Соблазнитель покинул Рим и отправился дальше на поиски удовольствий. Красавицы наскучили ему, и он решил вернуться в Париж.
«ПЕРЕРОЖДЕНИЕ» ЛЕГКОВЕРНОЙ МАРКИЗЫ
В столице он поселился в роскошной квартире на улице дю Бак, снятой для него заботливой мадам д’Юрфе, с нетерпением ожидавшей, когда он наконец приступит к операции ее «перерождения».
Как предполагают многие, между Казановой и маркизой происходил отнюдь не платонический роман. Правда, на этот раз в роли соблазнителя выступала маркиза, сорок лет назад считавшаяся самой красивой женщиной Парижа. Некоторое время Соблазнитель наслаждался покоем: вечерами он играл в карты, ночью предавался любовным трудам с маркизой, а днем спал. Все проигрыши его, разумеется, мгновенно оплачивались. Взяв, по сути, великого чародея на содержание, мадам д’Юрфе время от времени напоминала ему о своем горячем желании стать мужчиной. Тогда Авантюрист поведал ей, что младенец мужского пола, которому предстоит воспринять ее душу, зародится во чреве девственницы, откуда выйдет прямо в руки маркизе, а затем, плотно к ней прижавшись, пролежит семь дней в кровати; на седьмой день маркиза поцелует его в губы, передавая ему свое последнее дыхание, и умрет, но душа ее продолжит жить в этом младенце. Казанова будет воспитывать отрока до трех лет, дабы душа маркизы окончательно закрепилась в его теле. План привел почтенную даму в восторг, и она стала торопить чародея с поисками божественной девственницы. На время поисков Казанова по велению духов прекратил с ней плотские сношения. Скорее всего, эта связь ему наскучила, ведь даже самые страстные его романы редко продолжались более трех месяцев.
Подыскивая сообщницу, Казанова остановил свой выбор на юной фигурантке Кортичелли, с которой он познакомился в Болонье. Сейчас Кортичелли выступала в Праге, и Соблазнителю пришлось приложить к письму изрядную сумму, чтобы она соблаговолила сняться с места и приехать к нему в Париж. Прибыв в столицу, девица быстро освоилась как с новой ролью божественной избранницы, так и со старой ролью любовницы Казановы. Соблазнитель представил ее д’Юрфе как последнюю принцессу из древнего и некогда могущественного византийского рода Ласкарисов. Маркиза приняла девицу с почетом, подобающим наследнице императорской фамилии (в XIII веке императоры из рода Ласкарисов правили Никейской империей), и преисполнилась уверенности в успехе предстоящей операции, ибо Юрфе и Ласкарисы в прошлом были связаны родственными узами. Торжественную церемонию назначили на апрельское полнолуние.
Для этого события Казанова, взявший на себя роль отца будущей перерожденной маркизы, заказал себе длинный шелковый балахон и несколько новых платьев для Кортичелли. Хотя процедура зачатия одежд не требовала, маг Казанова пожелал обставить ее с максимальной роскошью. В спальне маркизы воскурили благовония, возле застеленного тончайшими простынями ложа поставили серебряную лохань с ароматической водой для омовения. В полночь Казанова в блестящем балахоне вместе с одетой во все белое Кортичелли явились в спальню, где их с нетерпением ожидала маркиза, облаченная в легкую переливчатую тунику и увешанная драгоценностями. Бриллианты, сапфиры и изумруды сверкали в ушах, на старческой шее, на скрюченных от возраста пальцах. Соблазнитель знал, что маркиза владеет поистине бесценной коллекцией фамильных драгоценностей, однако в таком количестве он видел их впервые. Сделав над собой поистине героическое усилие, он сумел погасить алчный блеск во взоре, успев при этом заметить, как глаза его сообщницы полыхнули таким же нездоровым блеском. На их счастье взволнованная предстоящим событием маркиза не обратила внимания, какое впечатление произвели ее украшения на шарлатана и его подругу. С помощью жаждущей переродиться мадам д’Юрфе маг и божественная избранница сняли одежды, взошли на ложе и приступили к процедуре зачатия. Не желая упустить ни единого мгновения столь важного события, маркиза осторожно легла рядом. Присутствие зрителей, как обычно, приободрило Соблазнителя, и он быстро и доблестно справился со своей задачей. Затем, совершив омовение, он облачил Кортичелли в белый балахон, отделанный дорогими кружевами, и уложил спать на кровать маркизы. Несколько дней д’Юрфе ни на шаг не отпускала от себя «избранницу», которой предстояло выносить будущую маркизу в мужском обличье. На ночь она укладывала ее к себе в постель и, просыпаясь, прислушивалась к ее ровному дыханию.
Несмотря на очевидный успех, мадам д’Юрфе продолжала приставать к Казанове с вопросом: уверен ли он, что зачатие произошло? Сначала чародей отделывался туманными фразами, а потом пообещал спросить у оракула. Ответ духа, переданный через Казанову, поразил маркизу: зачатия не произошло, ибо на церемонии незримо присутствовал черный гений, чья злая воля воспрепятствовала свершению события. Необходимо повторить процедуру в мае, но уже не во Франции, а за ее пределами. От себя лично чародей попросил удрученную даму отослать в Лондон к матери юного Помпеати, недвусмысленно намекая, что именно этот шустрый юноша своим любопытством навлек на маркизу козни злых духов. Помпеати, с некоторых пор проживавший в доме д’Юрфе, действительно с большим удовольствием наблюдал в щелку процедуру «перерождения». Кортичелли, узнав, что юношу собираются отослать по распоряжению Казановы, возмутилась: Помпеати совсем недавно стал ее любовником, и она пока не собиралась с ним расставаться. Когда же божественная избранница обнаружила, что сообщник в суете забыл передать ей дорогое ожерелье, врученное ему для нее мадам д’Юрфе, гневу ее не было границ. Она не собиралась таскать каштаны из огня даже для Казановы!
Операция по перерождению маркизы сорвалась, и организатор ее вместе с участниками, исполняя волю духов, выехал в Аахен. Однако в Аахене злопамятная божественная Ласкарис заявила, что больна, легла в постель и не сдвинулась с места несмотря ни на какие уговоры. Но авторитет оракула все еще был велик, и Казанове удалось убедить мадам д’Юрфе, что черный гений околдовал божественную избранницу, она сошла с ума и ей теперь предстоит родить страшного и ужасного гнома. Идея помешательства избранницы пришла в голову Казанове после угроз Кортичелли разоблачить шарлатана и оказалась очень своевременной. Избранница действительно сумела остаться наедине с маркизой и рассказать о проделках Соблазнителя. Но завершить свое повествование ей не удалось: почтенная дама, предупрежденная о ее безумии, выставила ее вон, не поверив ни единому ее слову.
