О дальнейшей типографской деятельности Гутенберга ничего неизвестно. Возможно, стареющий мастер, устав бороться с недобросовестными компаньонами, нуждой и лишениями, отошел от работы. Последние годы он доживал на пенсию, пожалованную ему архиепископом Адольфом Нассауским.
В 1468 году Гутенберг скончался в своем родном городе Майнце.
Изобретатель книгопечатания не был одинок в своих исканиях. В XV веке идея печатания книг при помощи подвижных литер носилась в воздухе. Одновременно с Гутенбергом в разных странах люди разных профессий, происходящие из разных сословий, увлеченно экспериментируют в этой области. Имена некоторых таких экспериментаторов история сохранила.
Так, в городе Брюгге не позднее 1445 года (то есть в то же время, когда производил свои первые опыты и Гутенберг) местным книготорговцем была отпечатана набольшая книжечка под названием «Доктринале» («Учение»). В послесловии к ней говорится: «Взгляни, как красиво настоящее сочинение; <…> сопоставь эту книгу со всякой другой; посмотри, как чисто и отчетливо напечатал ее Иоанн Брито, гражданин из Брюгге, который без всяких учителей изобрел достойное удивления искусство и не менее удивительное орудие производства». Не исключено, что Иоанн Брито действительно параллельно с Гутенбергом изобрел свой способ печати.
В Италии книгопечатанием занимался врач и поэт Памфилио Кастальди. В одной из итальянских хроник говорится, что именно он был первым печатником в Европе. Однако документально подтверждено лишь то, что он печатал книги в Милане в конце 1460-х годов, то есть через двадцать с лишним лет после появления типографии Гутенберга. Тем не менее в родном городе Кастальди — Фельтре ему установлен памятник, как изобретателю книгопечатания.
В архиве французского города Авиньона сохранились документы, сообщающие, что в 1444–1446 годах серебряных дел мастер Прокопий Вальдфогель, приехавший из Праги, придумал какой-то метод «искусственного письма». Но был ли этот метод книгопечатанием — неизвестно.
Еще об одном претенденте на роль первопечатника, уроженце голландского города Гарлема, в местных преданиях сохранился красочный рассказ. Однажды гарлемский пономарь Лоренц Янсон Костер гулял в буковой роще со своими маленькими внуками. Дети весело гонялись друг за другом, а Костер, срезав с дерева толстую ветку, присел на траву и стал мастерить для них полезную игрушку — набор кубиков с вырезанными на них буквами. Такие кубики в то время применялись для обучения грамоте. Расшалившиеся дети с криками налетели на дедушку и заплясали вокруг него, не замечая, что втаптывают в землю рассыпавшиеся кубики. Когда Костер, приструнив детей, стал собирать кубики, то обратил внимание, что на влажной после недавно прошедшего дождя земле остались оттиски букв, повернутые в обратную сторону. Костер заинтересовался полученным эффектом и дома вырезал алфавит уже в зеркальном отображении. А затем на его основе отлил набор букв из свинца и напечатал с их помощью небольшую книжку «Зеркало человеческого спасения».
Такая книжка действительно существует, один из ее экземпляров даже оказался в России в царствование Петра I, но дата выхода в свет на ней не указана. Так что невозможно сказать, появилась она раньше первых гутенберговских книг или позже. Тем не менее голландцы считают свою страну родиной европейского книгопечатания, и на одной из главных площадей Гарлема стоит памятник Лоренцу Янсону Костеру, сооруженный в 1823 году.
Несомненно, работа всех этих (и, вероятно, многих других, имена которых остались неизвестными) изобретателей и экспериментаторов в области книгопечатания заслуживает глубокого уважения и памяти потомков, но именно изобретение Гутенберга получило широкое распространение и легло в основу европейского печатного дела.
Хотя первые типографы старались держать свое изобретение в тайне (так, Фуст брал со своих рабочих клятву о неразглашении секретов производства), всего за пятьдесят лет книгопечатание распространилось по всей Европе. Первые типографии в Италии появились в 1465 году, в 1468-м — в Швейцарии, в 1469-м — в Нидерландах, в 1470-м — во Франции, в 1473-м — в Венгрии, в 1474-м — в Испании, в 1476-м — в Англии и Польше, в 1478-м — в Чехии, в 1482-м — в Австрии и Дании, в 1483-м — в Швеции, в 1487-м — в Португалии, в 1493 году — в Черногории. Во всех странах были свои первопечатники, являющиеся гордостью каждой национальной культуры.
Книги, отпечатанные с момента изобретения книгопечатания Гутенбергом и до начала XVI века, называют инкунабулами (от латинского in cunabulum — «в колыбели»).
ГОРОД КРАКОВ И ЕГО УНИВЕРСИТЕТ
Эпоха инкунабул в Европе приходится на три последних десятилетия татаро-монгольского ига на Руси и первые десятилетия после освобождения от него. Конечно, развитие книжного дела тогда не могло стоять для нас в числе первостепенных задач, тем не менее до Руси доходили сведения о печатных книгах и, несомненно, вызывали интерес.
В немецких источниках содержится рассказ о «мастере искусных книг» из города Любека Бартоломее Готане, знавшем русский язык и переводившем с немецкого дипломатические документы для московских послов. При Иване III он приехал в Москву, «был в большой милости у великого князя и поставлял ему книги». Однако, по свидетельству тех же источников, Готан намеревался склонить русского князя к печатанию книг на «латинском и русском языках для введения в России обрядов Римской церкви». Пребывание мастера в России закончилось трагически: его обвинили в шпионаже и, если верить рассказу автора хроники города Любека Реймара Кока, «бросили в воду и утопили». Тем не менее в начале XX века В. Я. Уланов высказал предположение (большинством современных исследователей отвергаемое), что именно Бартоломей Готан «мог научить своему мастерству современных ему русских, которые хранили его искусство <…> Из этой-то школы, по всей вероятности, и вышли… Иван Федоров с Петром Мстиславцем».
Согласно одной из современных гипотез, Иван Федоров мог освоить искусство книгопечатания в Кракове. Один из самых авторитетных исследователей жизни и деятельности первопечатника, Е. Л. Немировский, в 1960-х годах обнаружил в списке студентов Краковского университета упоминание некоего Ивана Федорова Москвитина, удостоенного в 1532 году ученой степени бакалавра, и выдвинул осторожное предположение, что это и есть наш первопечатник.
Как же мог оказаться поповский сын из Москвы за тысячи верст от родного дома в Польском королевстве? От кого мог Иван Федоров услышать о древнем городе Кракове и его университете?
Известно, что в конце XV века русские иконописцы-псковичи были приглашены в Краков для росписи часовни Святого Креста на Вавельском холме. После присоединения Псковских земель к Московскому царству Василий III переселил триста псковских семей в Москву. Поселились они на Варварской улице близ Кремля. Среди переселенцев вполне мог оказаться и кто-то из живописцев, в молодости побывавших в Кракове, и не исключено, что Иван Федоров был с ним знаком.
Так или иначе, будущий первопечатник отправился в дальний путь.
Шел ли Иван Федоров пешком, как многие юноши тогдашней Европы, жаждущие познаний? Пристал ли он к торговому обозу? А может быть, оказался в свите какого-нибудь дипломата? Путь был долгим и многотрудным, но вот перед глазами путешественника предстал возвышающийся на зеленом холме над полноводной Вислой старинный город Краков.
