Но легкомысленный авантюрист не отчаялся. Он бежал из тюрьмы и, понимая, что в ближайшее время ему лучше не показываться на глаза ожидающему обещанного Карлу V, поехал в Париж к королю Генриху II, которому предложил военный союз с Москвой, а своего соучастника австрийского дворянина Иоганна Штейнберга, назвавшего себя «московским канцлером», отправил в Рим к папе Юлию III с предложением, якобы исходящим от московского царя, объединить православную и католическую церковь под властью римского папы. Это предложение было принято всерьез и наделало переполоху во всей Европе. Перспектива сближения Москвы и Рима кардинально изменяла расстановку сил на международной политической арене; обеспокоенные правители разных стран начали обмениваться дипломатическими письмами и посольствами, и, пока обман не раскрылся, многие европейские государи пережили немало тревожных минут.
Впрочем, все это уже не имело никакого отношения к книгопечатанию.
В связи с началом печатного дела на Руси нередко упоминают имя датского мастера Ганса Миссенгейма по прозванию «Богбиндер», что означает «Переплетчик». Некоторые авторы именно ему приписывают славу основателя печатного дела в России и называют его «русским Гутенбергом»; другие утверждают, что Миссенгейм был учителем Ивана Федорова и что «Апостол» был напечатан «под смотрением книгопечатного дела мастера датчанина Ганса». Однако это расхожее и до сих пор иногда повторяемое утверждение абсолютно ложно.
Появилось оно благодаря сведениям, почерпнутым из нескольких источников. Так, в «Истории Дании» датского историка Арильда Витфельда, написанной в конце XVI века, говорится, что в 1550 году Иван Грозный отправил письмо датскому королю Христиану III с просьбой прислать в Москву различных мастеров, и прежде всего — печатников. Это письмо Ивана Грозного не сохранилось, а вот письмо Христиана III, которое можно считать ответом на него, хорошо известно ученым. Датский король пишет, что готов помочь наладить печатное дело на Руси, но с одной-единственной целью: распространить лютеранство среди подданных «государя Иоанна, императора всея России». Христиан III с гордостью сообщает, что ему уже удалось распространить лютеранство во многих странах, и откровенно заявляет: «С такою целью посылаем к тебе, Возлюбленный Брат, искренно нами любимого слугу и подданного нашего Ганса Миссенгейма с Библией и двумя другими книгами, в коих содержится сущность нашей христианской веры. Если приняты и одобрены будут тобою, Возлюбленный Брат, митрополитом, патриархами, епископами и прочим духовенством сие наше предложение и две книги вместе с Библиею, то оный слуга наш поспособствует напечатать в нескольких тысячах экземпляров означенные сочинения, переведя на отечественный ваш язык, так что сим способом можно будет в немногие годы споспешествовать и содействовать пользе ваших церквей и прочих подданных, ревнующих славе Христовой и своему спасению».
Русская церковь одинаково отрицательно относилась как к католичеству — «латынству», так и к лютеранству — «лютеровой ереси», не считая их истинным христианством. Конечно, Иван Грозный с негодованием отверг предложение датского короля, и Гансу Миссенгейму не удалось стать «русским Гутенбергом».
А со временем E. Л. Немировский установил, что Ганс Миссенгейм не был типографом и никогда не бывал в России. Действительно, в письме датского короля говорится только о намерении отправить к русскому царю своего «возлюбленного слугу». E. JI. Немировский первым задался целью исследовать биографию Миссенгейма. Ученому удалось выяснить, что Ганс Миссенгейм происходил из знатного рода, во время государственного переворота, который возвел на датский престол Христиана III, сохранил верность его свергнутому предшественнику и отправился в изгнание. Затем, после смерти своего господина, получил разрешение вернуться на родину, но, вероятно, Христиану III было неприятно иметь подле себя человека, считавшего его узурпатором, и он решил отправить Миссенгейма в Россию, как в своего рода почетную ссылку. Слова короля о том, что Миссенгейм «поспособствует» печатанию книг, отнюдь не означали, что датский аристократ владеет ремеслом типографа. Однако поездка не состоялась. Документально зафиксировано, что Ганс Миссенгейм не выезжал из Копенгагена, а к 1564 году, когда был напечатан федоровский «Апостол», он уже скончался.
Таким образом, этот во всех отношениях достойный человек никак не связан с началом русского книгопечатания.
Итак, ни одна из попыток Ивана Грозного найти мастеров за границей не увенчалась успехом. Создание русского книгопечатания должно было стать делом самих русских людей.
Иван Федоров стоял на пороге своего великого поприща.
АНОНИМНАЯ ТИПОГРАФИЯ
Зимой 1551 года для обсуждения целого ряда церковных вопросов в Москве по царскому указу были собраны представители высшего духовенства со всей России. Этот съезд — «собор» — получил название Стоглавого, поскольку принятые им решения составили книгу из ста глав, по числу обсуждавшихся вопросов. Вопросы задавал царь, а представители духовенства отвечали. В числе прочего был затронут и вопрос о «порче книг». Иван Грозный вопрошал: «Божественные книги писцы пишут с неисправленных переводов, а написав, не правят, опись (ошибка. — Т. М.) к описи прибывает <…> И по тем книгам в церквах Божьих чтут и поют, и учатся, и пишут с них. Что о сем небрежении и великом нерадении, <…> будет по божественным правилам?» Собор отвечал: «…Которые писцы по городам пишут, вы бы им велели писати с добрых переводов, да написав правили, потом же бы и продавали, а не правив бы, книг не продавали».
По мнению большинства исследователей, все царские вопросы были подготовлены митрополитом Макарием и Сильвестром.
Хотя о книгопечатании на Стоглавом соборе прямо не упоминалось и с порчей книг было решено бороться усилением контроля над доброписцами, мысль о книгопечатании витала в воздухе, и создание русских печатных книг представлялось делом все более и более реальным и осуществимым.
Некоторое время спустя, предположительно в 1553 году, в доме Сильвестра, наряду с книгописной мастерской, начинает работать первая в России типография, из которой вышло семь печатных книг. Это три Четвероевангелия
[3], две Триоди — постная и цветная
[4], а также две Псалтыри. На этих книгах нет никаких выходных данных, ни года, ни места издания, ни типографии, ни имени печатника. В научной литературе они получили название «безвыходных» или «анонимных», а типография Сильвестра — Анонимной типографии.
О существовании этой типографии ученым стало известно относительно недавно — во второй половине XIX века. К тому времени слава первой русской печатной книги уже прочно закрепилась за «Апостолом» Ивана Федорова. Открытие, что в Москве начали печатать книги за десять лет до появления «Апостола», ломало сложившиеся стереотипы.
