Оказывается, фрейлина, генерал и Александра вызывали дух Петра Великого,
Царь подошел к ним. Он все понял. Он теперь был совершенно уверен в себе, и сам довольно робко спросил у духа Петра:
— Будет ли у меня сын?
— Будет, от Александры Федоровны, — ответил знаменитый его предок, но будет ли у тебя сил, чтобы защитить его?
Взволнованный этим спиритическим сеансом, осознавая всю беспочвенность подозрений в отношении связи его жены со знаменитым командиром полка, он вежливо поговорил с генералом, чувствовавшим себя так неловко рядом с императорской четой, и даже пригласил его на ближайшую охоту в лесах Гатчины.
Александра ликовала. Тогда она сделала в своем альбоме такую запись:
«Да, я совсем не бесконечно счастлива, но я все же близка к счастью. Мой горячо любимый Ники понимает мою дружбу с генералом Орловым и поощряет ее. Это — такой храбрый человек, и я не сомневаюсь в том, что встретила в его лице ту искусную шпагу, которая защитит моего будущего сына!»
Наступило лето. Александра не осмеливалась больше делать записи в своем альбоме. Как бы он не попал в руки Марии Федоровны, которая, несомненно, переманила на свою сторону с помощью денег или других милостей одну из ее горничных.
Очень часто после полудня втайне верный генерал навещал Александру. Эти свидания, хотя и не подпольные, все же держались в секрете. Бдительная Анна Вырубова всегда стояла на страже возле двери маленького салона. Никто другой, кроме одного царя, не мог быть посвящен в эти сокровенные отношения. Кроме частной жизни государей, существовала еще и другая жизнь, жизнь страны, которая теперь создавала немало проблем для царя и его правительства. Революционное движение, организуемое и поощряемое знаменитыми нигилистами, охватывало все более широкие слои населения в различных губерниях.
Далеко-далеко, на другом краю империи, на Дальнем Востоке, множился с невероятной скоростью небольшой народец Японии. Активная деятельность японцев, проходившая за тысячи километров от Санкт-Петербурга, вызывала у русских только легкое презрение. В начале своего царствования Николай II столкнулся с некоторыми трудностями в отношениях с правительством Кореи, которое уступило некоторые территориальные концессии по берегу Амура некоему Бренеру. Япония уже в то время выражала свое с этим несогласие. В 1902 году знаменитый полковник Безобразов, который позже много добавит к своей известности, переметнувшись в 1917 году к большевикам, в качестве весьма скромного коммерсанта, приобрел права на эксплуатацию громадных лесных массивов в этом регионе.
Безобразов стал одним из первых авантюристов, который открыто злоупотребил легкомысленным доверием Николая, Он заинтересовал министра внутренних дел Плеве и самого царя в этой афере, ставящей своей целью расширение лесных разработок.
Вдовствующая императрица Мария Федоровна, великие князья Михаил и Владимир, некоторые высокопоставленные личности стали главными акционерами этой компании. Все высшие в ней посты были переданы адмиралу Алексееву, его близкому другу — Абазе, русскому послу Павлову и полковнику Безобразову, который был назначен заместителем государственного секретаря. Все эти важные люди уже ворочали миллионами, а так как Япония не желала оставаться в дураках из-за этой спорной прибыльной индустрии, то они своими действиями только способствовали ухудшению русско-японских отношений. Но все они ничего не знали об истинном военно-промышленном потенциале этой отважной нации, которая была готова в любой день вступить в битву, и теперь война с Японией не только маячила на горизонте, но и являлась для них весьма желанной.
Шеф царской политической полиции М. Лопухов выражал свое скептическое отношение по поводу такого возможного исхода, и тогда министр внутренних дел Плеве поспешил заверить государя, что если японцы пойдут на такую авантюру и возьмут в руки оружие, то Россия их просто раздавит в течение нескольких дней!
Со своей стороны, эта хитрая лиса в золотой шкуре, Вильгельм II, совсем не возражал против экспансии своего кузена на Востоке. Он сумел успешно сыграть на слабой струнке царя, на его убеждении, что он является душеприказчиком самого Христа на Земле, и он находил для этого нужные, действенные слова:
«Господь, несомненно, избрал тебя, чтобы, благодаря тебе, восторжествовал закон Христов на Дальнем Востоке. Таким образом, и Корея, и Манчжурия должны принадлежать тебе. Великая битва, которую ты должен повести с Японией, будет окончательной битвой между христианской и буддистской религиями… Ты в ней неизбежно победишь, так как за твоей спиной стоит всемогущий Иисус Христос».
Подобные призывы, может, и не оказали бы особого воздействия на другого государя. Но Николай, казалось, был человеком безвольным, отнюдь не земным. Прежде всего, он был мечтателем, мистиком, и неоспоримая мягкость души его, если и не мешала быть ему интеллигентным человеком, то все же лишала его всякого недоверия к другим и тактического мышления, этой основы командования в такой ситуации, в которой оказался он.
9 февраля 1904 года началась война между Россией и Японией. Весь мир замер в удивлении. Каждому было ясно, что Николай в силу своей слабости, ринулся в весьма опасную авантюру. Александра пыталась удержать его от такого неразумного шага. Она никогда и не думала о том, стоит ли России расширять так далеко территорию своей империи. Какая в том необходимость? Она ничего не знала ни о финансовых махинациях, ни о чудовищных спекуляциях, которые в патриотическом угаре, лишь подталкивали царя к принятию своего фатального решения.
Вильгельм II отлично знал, что делает: поощрять Россию к ведению такой войны означало для него ронять ее в глазах Франции, ее союзника, подрывать морское могущество Англии, короче говоря, иметь определенное преимущество при блуждании по международному лабиринту начала XX века.
Александра била тревогу. Ее новоиспеченный, единственный друг генерал Алексей Орлов одним из первых отправился на фронт, в Манчжурию.
Злополучный министр внутренних дел Плеве желал этой войны. Это он громогласно утверждал, что Россия выйдет очень скоро победоносной из этого военного конфликта, и в результате престиж императора возрастет, — а это было уже очень необходимо, — минеры революции продолжали свою опасную работу. Николаю, таким образом, предстояло совершить самую большую ошибку за все свое царствование. Он так и не понял, в какую ловушку затягивает его Вильгельм, который писал ему:
«Отныне, мой дорогой Ники, мы с тобой станем двумя великими адмиралами в мире. Я становлюсь адмиралом Атлантики, а ты — адмиралом Тихого океана, и мы оба будем властвовать над Англией».
Своему рейхсканцлеру, князю Б. фон Бюлову, кайзер, заметив, что тот не очень одобряет русско-японскую войну, раскрыл свой замысел:
— Бюлов, царь, вероятно, плохо соображает. Его задача сейчас — ехать в Москву, призвать Святую Русь к оружию, и, взяв в руки крест, мобилизовать на борьбу весь народ…
Вы, к сожалению, не видите той громадной опасности, которая мне, как Германскому императору яснее ясного, — «желтая» угроза. Это — самая страшная угроза, которая когда либо возникала в отношении к белой расе, христианской цивилизации. Если русские сегодня уступят японцам, то не пройдет и двадцати лет, как желтолицые захватят Москву и Позен, и вся Европа будет разрушена…
