В середине года Мансур продолжает собирать повстанческие отряды как в чеченских, так и в соседних районах, которые до этого почти не были охвачены мобилизацией. Теперь имам требовал, чтобы каждая горская деревня выставила «по 10 человек для его войска с полным довольствием, по 2 человека с каждого купа (квартал, часть селения, объединяемая одной мечетью. — А. М.) для несения караула, а также отдавать 9-ю часть хлеба и урожая». Посланный Вешняковым в горские аулы татарин сообщал, что Мансур, набрав 500 человек, приехал на реку Кою (Койсу) выше Алдынской деревни для продолжения мобилизации. После чего он якобы собирался пойти к местечку между реками Сунжей и Гудермесом, оттуда переберется к качкалыковцам и, наконец, к аксаевцам и андреевцам.
Для содержания войска местное население выделило Мансуру от каждого купа (квартала), то есть в среднем от двадцати дворов, по одной корове и по мешку муки с каждого двора. Для большей организованности и оперативности действий своего войска Мансур решил разбить его на небольшие группы по десять человек. Во главе каждого из отрядов должен был стоять тамада (начальник), и каждый такой отряд располагал своим кошем (содержанием).
Придя в Андреевскую деревню, Мансур собрал здесь всех горцев, в том числе и аксаевцев, и привел их к присяге, потребовав без его согласия не начинать никаких боевых действий против российских войск. За нарушение этого запрета он велел брать штраф, а также наказывать за грабежи. Каждая военная операция должна была начинаться только по его прямому указанию. Имам по-прежнему не терял надежды обуздать народную стихию, но это удавалось ему только отчасти. Кроме того, Мансур приказал народам, живущим по эту сторону Кабарды, выставлять с каждого купа по два человека для караула. Вскоре андреевский владетель Темиров сообщал коменданту Вешнякову о том, что все андреевские, аксаевские и карабулакские жители обещали дать имаму по два человека от каждой квартальной мечети. Ему обещали дать и барабанщиков, которые в отрядах Мансура, как и в полках русской армии, использовались для сбора людей и поддержания боевого духа.
Глава 2
КОЛЬЦО СЖИМАЕТСЯ
1
С начала 1786 года число сторонников Мансура вновь начинает расти. Андреевский владелец Али-Солтан Чепалов и другой кумыкский мурза Муртазали Чепалов, недавно отошедшие от имама, вновь помирились с ним и тайно приехали в Чечню. «Али-Солтан, — писал о Чепалове генерал-поручик Потемкин, — с самого начала здешних замешательств был главнейшим помощником и другом бунтовщика Ушурмы… а как он половиною всех кумыцких селений владеет, то дружба его бунтовщику тем была полезнее, что подвластные сего Али-Солтана составляли лучшую опору бунтовщика». В письме от тарковского шамхала Мухаммеда, направленном в российскую администрацию, сообщалось, что, несмотря на все его старания запретить дагестанцам помогать Мансуру, они самовольно уходят к бунтовщикам.
В рапорте от 20 февраля 1786 года генерал-поручик Потемкин сообщал светлейшему князю Потемкину, что он получил от своих агентов сведения о том, что к Мансуру приехали два турка, которые обнадеживают имама присылкой из Стамбула войск, пушек и денег. Такие же показания поступили от агентов, побывавших в селении Шали, где в это время проживал Мансур, и от агентов, находившихся в закубанском крае и в Грузии. «В предположении, что турки дадут войска, — замечал генерал Потемкин, — вероятности нет, ибо провести войско им невозможно, а что касается денег, то их они могут прислать». Через месяц кизлярский комендант Вешняков доносил, что аксаевский князь Адыл известил его о том, что Порта прислала к Мансуру письмо с тремя черными печатями. Письмо это было зачитано шесть дней назад в мечети Аксаевской деревни на собрании всех жителей. Его, как слышал бригадир Вешняков, привез посланный имамом в Мекку и Стамбул чеченец по имени Аджи. В этом письме Порта будто бы обещала в скором времени прислать имаму войска и артиллерию. После этого многие князья и уздени постановили «следовать повелениям оного лжепророка». Небольшое число более осторожных князей заявило, однако, что они не поверят известию, пока не увидят своими глазами турецкие пушки.
Намерение Мансура в начале 1786 года состояло в том, чтобы собрать возможно большее число восставших и пойти с ними в Большую Кабарду. Затем, соединившись с кабардинцами и закубанскими народами, он планировал совершить нападение на Кавказскую линию. В то время в отряде Мансура по-прежнему было не более 300 человек. Он продолжал рассылать по всем горским селениям прокламации и письма, в которых призывал горцев подняться с оружием против царских властей и проклинал тех, кто повинуется им. К этому времени для армии имама было изготовлено большое знамя на длинном копье с серебряным навершием, сшиты специальные мешки для провианта, закуплены огромные котлы для приготовления пищи. Зная о намерении властей захватить его, Мансур приказал расставить вокруг своего дома караул из местных жителей. Пленить или убить имама было невозможно, ибо преданные имаму горцы тщательно скрывали его местопребывание.
Были, конечно, среди них хищники, любители наживы. Одни являлись к русским властям на Кавказскую линию и предлагали за определенную сумму доставить голову Мансура, но не могли исполнить своих обещаний. Другие, пользуясь доверием администрации, все же получали деньги и бесследно исчезали. Говорили, что среди них были люди, которые действовали по указанию имама и таким образом зарабатывали деньги для восставших.
Как-то к полковнику Савельеву из селения Шали от одного из духовных сподвижников Ушурмы, Умар-Хаджи, явились два его ученика. Это были Курмат Алисултанов и Мурдар Турлов в сопровождении узденя Девлетгиреевской деревни Гулая Баматова. Они сообщили полковнику, что их якобы прислал сам Умар-Хаджи, который самолично обещал убить Мансура, но с тем условием, чтобы власти дали за голову имама две тысячи рублей. Из них тысячу он требовал вручить авансом его посланцам и переправить с ними в Девлетгиреевскую деревню. Все было сделано так, как предложил Умар-Хаджи. Полковник Савельев с разрешения высшего начальства выдал деньги на поимку Мансура. Однако последующие события показали, что деньги эти были потрачены на покупку оружия для восставших. Посланный по тайному приказу генерала Потемкина для захвата в плен или уничтожения шейха уздень Баташ со своими людьми, возвратившись, сообщил, «что по большой сего человека осторожности нет никакого способа выполнить этого дела».
В это время направленные российским командованием к закубанским народам и в Кабарду агенты доставляли на линию тревожные сведения о воинственных намерениях горских народов в связи с возобновившейся активностью шейха Мансура. Уздень Аслан-Гирей Бабуков сообщал генерал-майору Шемякину из Константиногорска, что будто бы от шейха, находящегося в Шали, прислали письмо кабардинскому эфенди Исаку. В письме имам возвелел кабардинцам готовиться к большому собранию, которое состоится в апреле на реке Баксан. Там должны были присутствовать многие мусульманские народы. Правда, в письме ничего не говорилось о планах, которые должны были утвердить на столь представительном собрании народов Кавказа. Однако казалось несомненным, что горцы готовились к объединенному выступлению против России под знаменем Мансура.
