Ни Геббельс, ни Гиммлер, ни Геринг с Риббентропом не присутствовали на этом совещании. Геббельс в это время был в Берлине; Геринг работал в своем штабе в пятидесяти милях от Растенбурга, что касалось Гиммлера, то он находился на вилле Хагевальд– Хохвальд на озере Маурси в Биркенвальде; его спецпоезд стоял неподалеку. Утром Керстен проводил с ним курс лечения, и Гиммлер сказал, что, по его мнению, противоречия между американцами и русскими могут повлиять на весь ход войны. Затем Керстен отправился на прогулку по окрестностям, а позднее спал в своем купе в поезде.
После взрыва Гиммлера сразу вызвали к фюреру. Его телохранитель Кирмайер хорошо запомнил, как после телефонного звонка они с большой скоростью мчались по проселочным дорогам, преодолев расстояние в двадцать пять километров за полчаса.
Между тем события в Растенбурге продолжали развиваться. Заговорщики заранее условились, что сразу после гибели Гитлера командующий войсками связи генерал Фельгибель, также участвовавший в покушении, должен был послать шифрованное сообщение в штаб на Бендлерштрассе, чтобы дать сигнал к началу сложной операции по осуществлению государственного переворота; после этого Фельгибель должен был отключить Растенбург от связи с внешним миром на максимально возможный срок. Штауффенберг приехал на аэродром в полной уверенности, что фюрер мертв, однако несколько минут спустя Гитлер, Кейтель и другие пострадавшие выбрались из взорванного здания, и Фельгибель, растерявшись, бросился вместе с остальными к ним на помощь. Придя в себя, Гитлер приказал сохранять взрыв в тайне от внешнего мира и передать весь район Растенбурга под контроль СС. Фельгибель, таким образом, не имел возможности сообщить о случившемся на Бендлерштрассе.
Заговорщики в штабе ничего не знали до 15.30, когда Тиле, отвечавший за связь, сумел дозвониться в Растенбург и получить расплывчатую информацию о покушении. Этого оказалось достаточно, чтобы операция по осуществлению государственного переворота под кодовым названием «Валькирия» началась немедленно. Да и Штауффенберг летел в Берлин в полной уверенности, что цель достигнута и что он успешно выполнил свою историческую миссию.
Гиммлер прибыл в Растенбург после 13.15 и сразу взялся за дело. Связавшись со штаб-квартирой гестапо в Берлине, он приказал группе полицейских следователей немедленно вылететь в Растенбург. Судя по всему, после этого всякая связь с Берлином была прекращена, и только в 15.30 Тиле удалось получить какие-то сведения. Вскоре после этого Кейтель сообщил Фромму, что Гитлер жив.
Фромм сразу же попытался отменить операцию «Валькирия», которую заговорщики начали, ссылаясь на него, как на нового верховного командующего всеми военными силами государства, но отступать им было уже некуда, и они арестовали Фромма. Тем временем в Растенбурге гиммлеровские следователи проследили происхождение бомбы и связали ее со Штауффенбергом. Гиммлер тут же позвонил в Берлин и приказал арестовать Штауффенберга либо в аэропорту, либо на Бендлерштрассе, но штандартенфюрер СС и двое подчиненных ему офицеров, прибывшие в 17.30 в штаб Резервной армии, чтобы исполнить это распоряжение, сами оказались под арестом.
Гиммлер между тем пребывал в полной уверенности, что на жизнь фюрера покушался один человек или небольшая группа отщепенцев. Он еще не понял, что в Берлине планировался государственный переворот; в противном случае он вряд ли бы отправился вместе с Гитлером встречать Муссолини, который посетил Растенбург с визитом. Сам Гитлер, однако, не видел никакой необходимости отменять эту встречу. Напротив, ему нужен был слушатель, которому он бы мог похвастаться, что само Провидение сохранило его жизнь для Германии. Не имело никакого значения, что этим слушателем был стареющий, потерявший былую власть дуче, к которому то же самое Провидение явно повернулось спиной. Впрочем, разрушенный взрывом зал заседаний, который Гитлер и Муссолини отправились осматривать, действительно производил сильное впечатление, и то, что Гитлер уцелел, казалось самым настоящим чудом. Впоследствии Гиммлер, сопровождавший двух вождей во время этой экскурсии, признавался, что его возвращение к вере в Бога началось именно тогда2.
Когда связь с Берлином была восстановлена, выяснилось, что в столице начался переворот, поэтому Гитлер, собиравшийся выпить чаю с Муссолини и другими нацистскими лидерами, приказал Гиммлеру немедленно отправиться в Берлин. Проявив неожиданную решительность, он передал рейхсфюреру СС официальное руководство безопасностью рейха и назначил командующим Резервной армией вместо Фромма. Наконец-то Гиммлер получил то, к чему так давно и страстно стремился: прямой доступ на Бендлерштрассе и должность командующего армией. Многие слышали, как он ответил Гитлеру: «Мой фюрер, можете на меня положиться».
Действовал он, однако, совсем не как солдат, который получил сложное и ответственное задание и теперь рвется в бой. Пока Гитлер развлекал гостей на скучной чайной церемонии, Гиммлер, вместо того чтобы немедленно вылететь в Берлин, вернулся в Биркенвальд. Когда Керстен, узнавший о покушении от водителя Гиммлера, заглянул в кабинет, рейхсфюрер СС разбирал и уничтожал какие-то бумаги. «Пришел мой час, – сказал он. – Теперь я возьму всю банду в кольцо – я уже отдал приказ об аресте предателей. Провидение послало нам знак, сохранив жизнь фюреру. Я сейчас же лечу в Берлин».
Но когда поздно вечером Гиммлер наконец добрался до Берлина, он слишком устал, чтобы отправиться в свою новую штаб-квартиру на Бендлерштрассе. Вместо этого он прямиком отправился к Геббельсу, который, будучи самым высокопоставленным из оставшихся в Берлине министров, развил бурную деятельность. В ходе переговоров с одним из подразделений берлинского полка, которое Геббельс хотел использовать для ареста полкового командира, рейхсминистр пропаганды сделал умный ход, напрямую соединив командира этого подразделения майора Ремера, ревностного нациста, с Гитлером. Гитлер с ходу присвоил Ремеру звание полковника и поручил обеспечение безопасности Берлина. Он также приказал новоиспеченному командиру полка подчиняться только Геббельсу и Гиммлеру – новому командующему, который, как сказал фюрер, уже летит в Берлин.
Тем временем Геббельс, выполняя распоряжение Гитлера, подготовил чрезвычайный выпуск новостей о покушении на фюрера и его счастливом спасении, который должен был выйти в эфир в 18.30. Через два часа после того, как эта новость была объявлена по радио, Кейтель разослал всем командующим армиями срочное телетайпное сообщение с известием о назначении Гиммлера и требованием выполнять только приказы фюрера или рейхсфюрера СС.
Штауффенберг на Бендлерштрассе предпринимал отчаянные усилия, чтобы с помощью телетайпа и телефона как-то подбодрить заговорщиков, но почва стремительно уходила у него из-под ног. Активные выступления были предприняты только во Франции и в Австрии, в остальных же местах ни о каких организованных действиях не было и речи, хотя Штауффенберг и фроммовский начальник управления снабжения генерал Ольбрихт проявляли чудеса красноречия. Последний удар заговорщикам был нанесен, когда в девять часов вечера по радио объявили, что в ближайшие часы Гитлер выступит перед своим народом.
Иными словами, к тому времени, когда Гиммлер прибыл в Берлин, главная опасность уже миновала. Правда, ему пришлось просить Гитлера отменить истерические распоряжения Бормана, приказавшего всем гауляйтерам нейтрализовать армейское командование в своих зонах ответственности. Когда около полуночи Скорцени с отрядом десантников наконец подошел к зданию на Бендлерштрассе, выяснилось, что Фромм, освобожденный из-под ареста, не только вновь занял свой пост, но и успел провести срочный военно-полевой суд над заговорщиками. В результате Бек, Ольбрихт, Штауффенберг и еще несколько человек, принадлежавших к ядру заговора, были либо расстреляны, либо совершили вынужденное самоубийство. Дальнейшую расправу остановил Скорцени, отдав соответствующий приказ от имени нового командующего Резервной армией.
