Он не успел. Я нажал на спусковые крючки, так сильно, что заболели пальцы. Главное, не промазать! Ружье бабахнуло, наемник пошатнулся, но устоял! От прямого попадания с двух стволов! Я попытался отползти, ноги скользили в крови Серого, а странная винтовка начала свой лай. Пули попали в стену, еще чуток, и наемник меня зацепит…
Чес появился резко, вбегая в помещение. Слегка пригнулся, он, как знал, что происходит. Автомат нацелен на уровень пояса. Интересно, он успел перезарядиться? Горечь у меня во рту зашкаливала. Успел или нет?
– На, тля!!! – заорал Чес.
Звук автоматной очереди наполнил помещение.
Наемник задергался, словно его подключили к высоковольтному проводу. Он начал падать вперед, оперся на винтовку, развернулся гибким движением и выбил автомат у Чеса. Тот орал, как сумасшедший. Четкий удар в лицо заставил урку заткнуться. Не знаю, пробил ли бронежилет автомат Калашникова с патронами семь шестьдесят два, но наемник выглядел живчиком. Да, часть пуль попала в ноги, вырвав клочья из комбинезона, однако он оставался стоять!
Нож вылетел стремительно. Урка располосовал ему плечо, широким движением попытался достать горло противника. Наемник отклонился назад, и нож пропахал по пластинам бронежилета. Неприятный звук меня спровоцировал, как будильник с утра. Я вскочил и ударил наемника… Нет, промахнулся, зацепил ружьем его оружие, и пули полетели в потолок.
С него спал капюшон. Блондин с волосами, зачесанными на бок, и глазами, полными удивления. Не просто удивления, а с пониманием того, что он просчитался. Он меня ненавидел, проклинал и презирал.
Он почти достиг цели. Пробрался на крышу, тихо убил наших бандитов-охранников, расстрелял Борзого и красиво воспользовался окном. Оставалось зайти со спины, убрать еще двоих и все, бандиты без руководства – это стадо баранов.
Помешал грязный бандит, который притворился трупом. Ошибка всей его жизни, которая теперь подходила к концу.
Чес черной молнией подскочил к нему сзади и повис, как медведь на дереве. Наемник попытался нагнуть голову, коснуться подбородком груди. Не успел, урка чиркнул по шее, и открылась кровавая рана. Темная кровь брызнула, заструилась водопадом. Кожа, шейная фасция и мышцы разошлись, сосуды перерезаны. Из последних сил наемник попытался выстрелить, и Чес не собирался ему мешать. Он наслаждался процессом убийства, процессом отнимания жизни у сильного противника.
И плевать он хотел на изрыгающую пули винтовку. Спасение сталкера в руках самого сталкера. Я бросился вперед и чуток в сторону. Перелетел через мертвого Серого, рухнул на пол, и тут же вылетел из здания. Серега, спасибо тебе, отвлек наемника. Уверен, притворись я сам мертвым, ничего бы не получилось. А так, два трупа в крови… У порога я замер. Силы закончились. Подполз к стене, прислонился к ней, как к матери.
Чес держал стальной хваткой наемника. Тот обмяк, опустился на колени, но хитрый урка продолжал пилить ему шею. Я порадовался, что больше не вижу эту ужасную рану.
Чес хрипел, ругался и пытался балаболить:
– Слышишь, тля!? Слышишь, стреляют!? Мнишь, это твои хозяева наступают, собираются нас в землю закопать? Да? Хрен тебе есть столовой ложкой!
Чес отпустил наемника и тот упал. Как раз сверху на Серого, задохлика, у которого сорок первый размер кроссовок. Символично. Нанятый бандитами, и теперь его труп будет лежать на другом бандите. Вот такой поворот судьбы, за которым оказался тупик.
Чес повернулся ко мне. Безумный взгляд, нож потемнел от крови. Он оскалился и довольно спросил:
– Чё, Кузьма, страшно?
Меня мутило. На улице светало, лучи солнца робко пытались пробить толстые тучи Зоны. Стало светлее, и лужи крови отчетливо виднелись на земле.
Я выполз во двор. Дурацкая сумка, которая так хорошо прикрыла лицо, волочилась следом. Я раздраженно снял ее, отбросил.
– Живой? – раздался знакомый голос.
Я перевернулся на спину, упал на влажную траву. А что, реально куртка счастливая! И не только для меня – Дельный сидел, поджав ноги. Бронежилет валялся рядом, он аккуратно массировал живот. Как будто рядом не происходило убийство, не перерезали горло.
– Угу, – сказал я. Тошнота медленно отступала, и я рискнул сказать:
– Там наемник. Я притворился мертвым, он поверил, а теперь он труп.
– Молодец, Кузьма. Еще чуток с нами побарахтаешься и сам научишься убивать, – спокойно констатировал торговец.
Я хотел сказать, что уже, что шмальнул возле контейнера во «фризовца».
– А если он не один!? И что за выстрелы за холмом!? – вылились из меня вопросы.
– Расслабься. Мы победили, – выходя на свет, произнес Чес.
– Будь он не один, мы бы уже сдохли, – ответил Дельный. Он приподнялся, отмахнулся от Чеса, который попытался помочь:
– Борзый. Надо к нему.
Я не понимал, что происходит. Калейдоскоп событий менялся слишком быстро. Становилось светло, а вместе с ночью отступали и враги, но меня напрягало непонимание процесса. Что-то утаивали от меня бандиты, и пазл не собирался. Злило!
– Будут еще нападать?! – громко спросил я.
Чес сплюнул на землю и, вытирая нож о свой свитер, пошел к расстрелянному Борзому. Он даже не стал подбирать автомат, а начал насвистывать мелодию из репертуара шансона.
Я встал, земля шаталась, как при землетрясении. Дельный, опираясь на автомат, начал приподниматься, и я подхватил его за локоть. Приподнял.
– Нормально, Кузьма, сейчас главное поговорить с Борзым. Правду он нам про дядю Севу наплел или соврал, – пояснил торговец.
Дядя Сева! Который знает территорию Большой Топи!
– Это наши стреляют?! – уточнил я свою догадку.
Мы ковыляли к Борзому, возле которого столпились остальные бандиты. Все без балаклав с открытыми лицами. Нормальные мужики, решительные, не побоялись остаться на Ферме. Я их начал считать. Раз, два… Пять и нас трое. Не хило выкосило пацанов. Левша приподнимал бугра, и тот глядел на нас ясными глазами.
Я удивился, почему никто не зовет медика, но понял – случай тяжелый, как и с Серым. Грудь Борзого была распахана пулями, губы прокушены от боли.
Чес растолкал бандитов:
– Заняли позиции возле машины. Перезарядиться, собрать патроны и оружие.
Пацаны не пошевелились и угрюмо наблюдали за Борзым. Тот слабо махнул и произнес:
– Все верняково. Фризов добивают… Но вдруг дурак к нам залетит…
Бандиты послушались его, все, кроме Левши.
Тот с фингалом на скуле, играл желваками. Я присел возле Борзого, достал «иппешку».
– Не стоит. Тут больнички нет, а так… Продлишь и все, – просипел Борзый. Странно, у него даже голос поменялся. Стал нормальным, таким бы песни петь под гитару.
