И на хитрую особу Леся совершенно не похожа.
Договорившись с собой до того, что это чистой воды случайность, я вернулась вниманием в реальность… и как раз для того, чтобы услышать полный возмущения писк:
– Это не мое!
– Да ну? – Мила ей не поверила.
Остальные тоже пнули Марьяну обвиняющими взглядами. Один Влад пока сохранял нейтралитет.
– Эй, не смотрите на меня так, я его в первый раз вижу! – Марьяша побледнела.
Уверовавших в ее невиновность не прибавилось.
– Так вот чем ты берешь, когда многозначительные взгляды и красивые платья не срабатывают, – едко хмыкнул Мстислав.
– Тебе‑то что за дело? – не осталась в долгу обвиняемая.
Они прожгли друг друга яростными взглядами, только что искры не полетели.
– Быстро угомонились! – шикнула на разошедшихся студентов Мила. – Мстислав, закрой рот. Марьяна, точно не собираешься признаться?
– Не в чем мне признаваться! – взвыла ведьмочка. – Отстаньте уже!
Я спрятала пакостную улыбку. Так ей и надо! Пусть на собственной шкуре испытает, каково это, когда без вины обвиняют, а ты защитить себя вообще никак не в силах.
Разбирательство затянулось почти до рассвета. Влад был в бешенстве, все же попытки очаровать действительно были, и сейчас выходка, приписанная Марьяне, выглядела почти что закономерной. Пузырек с зельем под ее стулом являлся почти неоспоримым доказательством, но признания так и не последовало. Марьяна рыдала в три ручья, тряслась и упрямо твердила, что ничего в чай ведьмаку не подливала. И вообще, он ей даже не нравится! Это мать выбрала себе наконец достойного зятя и насела на дочку, чтобы та не теряла времени понапрасну.
Наказание в свете всего этого было не особенно жестким: утром Влад выскажет все Веселине, а Марьяше минус балл от итоговой оценки за практику. На том и разошлись.
Студенты, отчаянно зевая, потянулись к выходу, Мила их организовывала и отчего‑то косо поглядывала на меня. Воспользовавшись тем, что поблизости никого нет, я присела на краешек стола перед Владом и осторожно поинтересовалась:
– Завтра на лекцию не приходить?
Стоило нашим взглядам столкнуться, я почему‑то занервничала и опустила глаза.
– Это еще почему? – вроде бы искренне удивился ведьмак. – У тебя договор, вот и работай.
На душе полегчало, зато щекам стало горячо.
– Тогда скажи всем, что собираемся в четыре, – я сцедила зевок в кулачок, соскользнула со стола и тоже направилась к выходу. – Учеба учебой, но здоровый сон никто не отменял.
– Интересное получается расписание, – впервые за последние несколько часов Влад улыбнулся.
– Ведьмы вообще народ неординарный, – ради того, чтобы сообщить ему эту истину, пришлось остановиться. А оглянуться и подмигнуть получилось само собой.
Улыбка Влада стала шире, хотя и осталась безмерно усталой.
– Знаешь, как у нас в Академии говорят? – поддержал мой веселый тон он. – Хочешь нажить кучу проблем на пустом месте, свяжись с ведьмой.
К тому времени я продолжила свое шествие к выходу, а потому, услышав столь лестный отзыв о себе, оступилась и больно подвернула ногу. Пф! Чтоб этих всех ведьмаков! Можно подумать, я виновата, что он зелье проворонил? И вообще, если бы некоторые не заглядывались на начинающих темных ведьмочек, оно бы и не подействовало!
Утешив себя этим, я возмущенно полыхнула на обидчика колдовскими огнями в глазах и заявила:
– Это ты еще не знаешь, что в ведьминской школе о ведьмаках говорят! А я тебе не скажу, мучайся неизвестностью.
И ушла, вызывающе стуча каблуками.
Надеюсь, по походке не слишком заметно, что я еле на ногах держусь от усталости?
Он же не поэтому хмыкнул мне в спину?
Глава 9
Защитные заклинания все разом завибрировали, что создало эффект небольшого землетрясения. В предрассветном небе одна за другой полыхали молнии, дул сильный ветер, тряслись мухоморы. Это злая ведьма явилась домой.
Несмотря на насыщенную не самыми приятными событиями ночь, желание обзавестись рыжим воротником и, может быть, жабьей сумочкой все еще было при мне.
– Живо все бессовестные выстроились передо мной! – рявкнула во весь голос.
Из мухоморов вылезли только двое, и то потом выяснилось, что жаб вышел, потому что вроде как зовут, а Яся – просто посмотреть, что случилось. Мотылек не появился, не то у него все‑таки была совесть, не то где‑то летал.
– Свахи хвостатые, интриганы коварные! – разошлась я, и молнии в небе засверкали ярче и чаще.
– Ты чего это, деточка? – тут же всполошилась Яся. – Обидел кто? Так наколдуй ему бородавку на языке, гнойную, и забудь. А хочешь, я тебе чаю липового заварю?
И вот как такую – на воротник?
– Или какао? Пирожок с малиной? Я вечером испекла, сейчас подогрею…
Ведьминское сердце начало стремительно таять.
– Вот как ты могла, а? – тоскливо поинтересовалась я. – А если бы он все‑таки проломил дверь? Или выгнал меня? Совсем у некоторых рыжих совести нет!
Оба – и белка, и жаб – посмотрели на меня как‑то странно.
– Совсем извели девчонку этой своей магией! – накинулась Яся на жаба.
– Сдурела?! – возмутился тот. – Она же тебя ругает!
Яся устремила на меня честные – причестный взгляд.
– Правда? А за что?
Срочно захотелось стукнуться головой о ближайшую стену. Еще спать и… пирожок с малиной.
– Помнишь, ты мне вечером пузырек с зельем приносила? – устало спросила я и уселась прямо на ступеньку крыльца.
– Ага!
Ну, хоть не отпирается…
– А зачем ты зелье внутри подменила? – честно признаюсь, после этого вопроса я сама готова была заподозрить себя в сумасшествии. Мало, что спрашиваю об этом у говорящей белки, так она еще смотрит на меня такими честными глазами, что я же чувствую себя страшно виноватой. Будто ребенка обидела.
– Не подменяла! – затрясла пушистым хвостом белка.
– Но внутри оказалось совершенно другое! – не поверила я.
Домочадцы опять загадочно переглянулись.
– Конечно, другое, – согласился жаб. – У Ядвиги под старость крыша ехала, все ей казалось, что кто‑то в дом заберется и что‑нибудь украдет. Вот она все зелья в пузырьки с другими названиями и попереливала. Она‑то знала, что в каком… а ты могла бы и у меня спросить!
Прозвучало примерно так: «Сама бестолковая, а еще ругаешься!». Кто же знал, что в этом доме, как на магической войне, готовой надо быть ко всему!
