Глядя в упор на Амира, Плешивый нехорошо оскалился:
– Никак ты сомневаешься, что воровская сходка мое решение одобрит?
Толстяк сразу стушевался. Он, конечно, знал, какой у Плешивого авторитет. Осадив Амира, вор улыбнулся:
– Конечно, я не могу никому ничего запретить. О Чем базар? Это лишь дружеский совет старшего товарища. Но очень, очень настойчивый. Сейчас в городе более или менее все наладилось. Каждый из вас имеет возможность спокойно заниматься своим делом и зарабатывать на хлебушек с маслицем. А что будет, если в город хлынет эта таджикская дрянь? Уже хлынула, – вдруг подал кто-то голос.
Все взгляды сразу обратились к атлетически сложенному парню, на которого Плешивый обратил внимание в самом начале встречи.
А ну-ка, подробнее! – потребовал вор, немного задетый тем, что его так бесцеремонно перебили. Впрочем, смысл фразы ему был важнее строгого соблюдения «придворного этикета».
Здоровяк с шумом отодвинул стул и поднялся, представившись:
– Я Саша Терентьев, контролирую Портовый район. Так вот, дня два назад у нас все малолетки на таджикских «арбузах» заторчали. Очень дешевая штука, даже старшеклассникам по карману. Скорее всего, это то, о чем вы, Николай Петрович, говорите.
И тут Плешивый вспомнил, что, конечно же, слышал об этом парне, только вот встречать его до сих пор не доводилось. Терентьев, по кличке Тетеря, был из спортсменов, бывший борец вроде, и «держал» район грузового порта. Огромная асфальтовая площадь перед воротами порта была постоянно запружена многотонными фурами, ожидавшими своей очереди под разгрузку-погрузку.
С водителей, зачастую иностранцев, и собирали мзду ребята Тетери, а заодно приглядывали за крутившимися тут же путанами, торговцами паленой водкой и наркоты. Тетеря считался правильным пацаном. Контролируемая территория досталась ему мирным путем, можно сказать: его назначили на эту «должность» на местном сходе года полтора назад.
– Это точно? – сурово спросил Плешивый.
– Точно! – кивнул Тетеря. – «Арбузами» уже два дня торгуют. Но товара мало. Это так, скорее всего, пробная партия…
Плешивый некоторое время молчал. Вот оно что получается! Ах, шакалы! Сначала втихаря пробную партию запустили, чтобы спрос определить, и только потом к нему за «добром» пошли! Он разозлился не на шутку.
– В общем, так… Ты, Тетеря, парень путевый… Разузнай, кто толкает дрянь уличным барыгам… А с ними проведи разъяснительную беседу. На первый раз чтоб все культурно было! Просто доведи до их сведения, что… что я таджикские гостинцы не одобряю. Точка. Считайте, люди, что я довел до вас свое мнение. А дальше поступайте, как вам совесть велит…
Плешивый разволновался. Он даже удивился этому, так как обычно всегда держал себя в руках при любых обстоятельствах. А тут… Что-то подсказывало ему, что добром это дело не кончится. Поганое это было дело. Хотя если посмотреть со стороны, то ничего страшного не случилось. Ну, приехали таджикские барыги, испросили разрешения торговлишку здесь открыть. Им отказали. За это головы не снимают.
И все же червь сомнения грыз душу Плешивого. Предчувствие подводило его редко. Он уже в который раз медленно обвел глазами присутствующих. Почему– то опять задержал взгляд на Болте. Блондин тоже в упор смотрел на него, на его губах застыла еле заметная ухмылка. Унизанные золотыми печатками пальцы подрагивали. От нетерпения?
Пожалуй, следует за этим блондинчиком пригляд поставить. А то мало ли что еще взбредет в его дурную голову… Надо бы его наставить на путь истинный, чтобы не сбился с правильного маршрута. И тут вора осенило. Он повернулся к сидевшему слева «секретарю по связям в общественностью» и тихо заговорил:
– Арсен, срочно узнай, где остановились таджики. И пошли к ним этого Болта. Пусть наведается к ним сегодня же и передаст им мнение схода что их пробная партия была последней в Мурманске. И чтобы в двадцать четыре часа они смотались из города…
Глава 4
Из Питера Варяг вернулся в Москву с твердым намерением выяснить, кто попытался организовать очередное покушение на его жизнь. В принципе он догадывался, в чьей голове мог зародиться этот коварный замысел, обернувшийся взрывом пассажирского самолета и гибелью полутора сотен человек. После назначении Владислава Геннадьевича Игнатова председателем Совета по инвестиционным проектам круг его недоброжелателей сузился: многие влиятельные люди, занимающие высокие посты в иерархии российской власти, заключили с ним бессрочный договор о сотрудничестве, И теперь им было невыгодно избавляться от смотрящего по России по крайней мере до того, пока он не выполни! свои обязательства по этому контракту. Следовательно, удар по нему планировали нанести – и нанесли, lot я и безуспешно, – те, кто связан либо с его заклятыми врагами в воровском сообществе, либо с конкурентами его нынешних кремлевских благодетелей. Причем не исключено, что те и другие действовали в одной связке…
Среди воров наибольшую для него опасность представлял старый законник Дядя Вася, правая рука покойного Максима Кайзера. После самоубийства Кайзера на недавнем воровском сходе Дядя Вася стал лидером раскольнической группировки, давно уже вынашивавшей планы смещения Варяга. Значит, копать надо было в том направлении. Но теперь, обладая совершенно новым официальным статусом и имея доступ к легальным рычагам силового воздействия на криминальные структуры, Варяг решил прибегнуть к нетрадиционному способу разборки со своими недругами…
Еще находясь в Петербурге, он договорился по телефону о встрече с высокопоставленным сотрудником президентской администрации Александром Ивановичем Виноградовым, к кому и намеревался обратиться за помощью. Со времени их знакомства между ними установились основанные на взаимной симпатии достаточно доверительные отношения – насколько они вообще возможны между воровским авторитетом и отставным сотрудником всесильного силового ведомства. Но у Варяга был богатый опыт таких знакомств – начиная еще с генерала Кирилла Артамонова. Во всяком случае, именно благодаря Александру Ивановичу объявленный вне закона Варяг не только избавился от стаи милицейских волкодавов, но и заручился поддержкой Кремля. Виноградов, с его обширными связями в спецслужбах и правоохранительных органах, вполне мог оказать ему очередную услугу – посодействовать в выявлении заговорщиков…
В предвечерних сумерках черная «ауди» с синими мигалками летела по Кутузовскому проспекту в направлении Рублевского шоссе. Варяг расположился на заднем сиденье справа от водителя и задумчиво смотрел на мелькавшие за окном многоэтажки. Он думал о Лизе, своей одиннадцатилетней дочери, с которой не виделся уже больше полугода. По его просьбе Закир Большой переправил девочку в Швейцарию, где устроил ее в дорогой лицей. Владислав твердо пообещал самому себе, что, как только разберется со своими проблемами в России и получит возможность вылететь по делам в Европу, непременно заедет в Цюрих проведать Лизу. Интересно, какой она теперь стала? Заграница быстро меняет русских людей – даже детей, послушно привыкающих к комфортному, покойному и обеспеченному быту.
