Стас вчера с утра уехал в Оленегорск к Самородову, в последнее время они часто встречались, чтобы обсудить дела, опасаясь телефонной прослушки. Руководитель адвокатского бюро мог себе позволить отлучиться на день, зная, что Юля без труда заменит его в офисе, к Сегодня она должна была объявить трем парням, что Они приняты на работу. Молодая женщина и сама, наверное, не смогла бы четко и внятно объяснить, почему, Например, отказала высококлассному снайперу, находящемуся в великолепной физической форме и не имеющему ни одного привода в милицию, а дала добро Алексею Иванцову по кличке Кувалда, который полтора месяца назад освободился из мест заключения. Леха Кувалда отсидел два года за незаконное ношение оружия. Сейчас этот широкоплечий парень с круглым румяным лицом и озорными глазами сидел рядом с Сергеем Антоновым, еще одним новичком, принятым Юлей в их Службу безопасности. Среднего роста, худой, с угрюмым скуластым лицом. За все три раза, что она с ним общаюсь на собеседованиях, Юля не видела, чтобы этот бывший старший лейтенант мурманского уголовного розыска хоть раз улыбнулся.». История бывшего следака была печальной. Несколько месяцев назад Антонов, тогда еще работавший в УГРО, Начал распутывать одно дело. С поличным взяли наркоторговца, толкавшего кокаин в городских школах. Вцепившись в него мертвой хваткой, старлей стал потихоньку выходить на след оптовиков, но неожиданно сверху поступило устное указание: барыгу немедленно отпустить. Антонов опешил, доказывал, что дело перспективное, гнилой торгаш уже раскололся, как орех, и все его Неоказания запротоколированы. Но к нему пришел начальник следственного отдела и приказал выпустить задержанного под подписку о невыезде. Глаза подполковника во время их короткого разговора воровато бегали, Антонову все стало ясно. Он молча собрал документы по делу и отправился прямиком к прокурору города Ашоту Вазгеновичу Погосяну, который давно пользовался в Мурманске славой неподкупного стража законности. Взяток не брал и расправлялся с преступниками всех мастей в соответствии со старыми представлениями о «социалистической законности».
Но дойти до дверей городской прокуратуры старший лейтенант не успел. Возле Антонова резко затормозила черная «Волга». Из нее выскочили люди в штатском М грубо швырнув его на капот, обыскали. Не забыли прем ставиться: отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. В кармане у Сергея нашли несколько доз героя на, и уже через час он сидел в КПЗ. В камере Антоном все объяснили доходчиво. Уголовное дело на барыгу ом закрывает, тот уезжает из города, а его, старшего лейтенанта УГРО, выпускают. Он послал доброхотов подальше и заявил, что скоро они поменяются местами. Молодо! следователь прекрасно разбирался в тонкостях юриспруденции и был уверен, что срок ему не пришьют. Дело было явно шито белыми нитками, а на суде ему будет что сказать.
Через час Антонов пожалел о своих словах. Его вызвали на допрос и, приковав наручниками к батарее, стали требовать назвать имена сообщников. Сергей, конечно же, слышал о спецметодах «добычи» показаний, но никак не мог предположить, что они носят такой зверский, изощренно-садистский характер. Когда Сергею сделали «электрический стул», он понял, что сейчас сердце просто остановится от невыносимой боли. Он поставил требовавшуюся от него подпись и в тот же день к вечеру был уволен из органов внутренних дел за «дискредитацию высокого звания российского офицера».
Трудно описать чувства, которые испытывал Сергей Антонов после выхода из КПЗ. Осознав все, что случилось с ним за неполные сутки, он преисполнился такой ненавистью к продажной и подлой системе, что первой его мыслью было достать оружие, чтобы выследить и пристрелить сук-оперативников, которые истязали его в камере. Их лица он хорошо запомнил и вряд ли когда-нибудь смог бы забыть…
На первом собеседовании в адвокатской конторе «Щербак и партнеры» он выложил все без утайки. Красивая невысокая блондинка внимательно его выслушала, но ничего не сказала. А на следующий день позвонила ему сама и сообщила, что он прошел по конкурсу. Сидевший с ним рядом Jlexa Иванцов был другого поля ягода. Соседство с ментом, хоть и бывшим, доставляло ему, мягко говоря, мало радости. Два года, проведенные в колонии общего режима, не прошли бесследно, и людей в форме или без, от которых за версту несло ментурой, он ненавидел люто.
Леха получил прозвище Кувалда за исключительной силы кулачный удар. В драке он обычно бил только раз и если попадал в переносицу, то противника уносили на носилках, истекавшего кровью, с перебитой носовой перегородкой. В юности Леха занимался борьбой и боксом и был великолепно развит физически. При весе в сто с лишним килограммов в нем не было ни капли лишнего жира, он быстро бегал, далеко прыгал и играючи выжимал пудовую гирю тридцать раз. Он мог бы стать незаурядным спортсменом, но на беду попал в компанию рэкетиров. Красивая жизнь и легкие деньги вскружили голову этому, в сущности, неглупому и незлобивому парню. Он пару раз хорошо проявил себя в разборках, после чего пошел в гору. Постепенно Кувалда заматерел, стал признавать только образ жизни по понятиям», посматривая на простую уличную шпану свысока. Он относил себя к высшей касте, которой дозволено многое, почти все. Кувалда стал ходить в любимчиках у бригадира группировки Масика, с гордостью разъезжал на подержанном «БМВ», начал строить особнячок за городом.
Однажды после посиделок в ресторане их остановил милицейский патруль. У Масика при себе был ствол, но в последний момент, когда менты уже сунули свои носы в тачку, бригадир незаметно перебросил свой «макаров» Jlexe. «Грузись, – успел шепнуть он, – а я тебя вытащу». Верный закону дружбы, Леха взял ствол на себя.
Как только он оказался за решеткой, о нем вдруг забыли. Масик не только не оплатил услуги адвоката, но да ж ни одной передачи в тюрьму не загнал. Когда Леха уели шал на суде приговор – два года лишения свободы, вес его мир перевернулся. До последней минуты он был уверен, что друзья на воле ведут хитрую игру, имеющую цель вырвать его из лап правосудия. Здравый смысл подсказывал ему, что все эти надежды – пустая фантазии, что не хочет Масик суетиться из-за рядового быка, которых у него – как грязи. К чему отстегивать деньги на адвоката, покупать судью и прокурора, если проще набран новых бойцов, благо в них недостатка на мурманских улицах не было?
Два года на зоне тянулись как в кошмарном сне. Леха жил «мужиком», сразу отвергнув предложение примкнуть к той или иной группировке. За это время он много передумал. Вспомнил всю прошедшую жизнь и ужаснулся. Был бандитом – и гордился этим. За пригоршню доя ларов калечил людей – и посмеивался. Все, во что он верил, оказалось в итоге обманкой. Те, кого он раньше уважал, на кого смотрел снизу вверх, на самом деле оказались подонками, для которых такие понятия, как честь и человеческое достоинство, всего лишь пустой звук.
Масик оказался просто дрянным человеком, каким нередко можно встретить как в преступном мире, та и среди законопослушных граждан. И закончил он с ответственно. Перегрызся со своими пацанами, бы уличен в «крысятничестве» и получил пулю в лоб. Его бригада быстро распалась, а ее ошметки прибились к другим, уже имевшим в городе большое влияние – кто Шел под Якулово крыло, а кто под Арсеново. Когда Ваха освободился, он с сожалением узнал, что Масика не нет в живых. Ведь он все эти два года мечтал собственноручно свернуть этой гниде шею…
