А еще я запомнила глаза. Черный, глубокий взгляд, который затягивал в свой водоворот, гипнотизировал, не давая разорвать зрительный контакт.
Не знаю, к счастью или к сожалению, но я тогда попала в драконятню под конец драконьего ужина. Красный коротколапый, в отличие от водяного, был хищником, притом хищником довольно опасным даже для тех, кто всю жизнь работает с драконами.
Я видела, как это неземное создание раскрывало огромную пасть, полную острых зубов-ножей, и смачно впивалось в здоровый шмат мяса. Чавкающие звуки эхом отдавались в моей голове. Я смотрела, как завороженная, не наслаждаясь зрелищем, но и не в силах отвести взгляд.
Только когда Мика вновь потянул меня за руку, я послушно двинулась с места. Дракон-подросток проводил меня усталым, равнодушным взором, в котором уже можно было прочесть врожденную мудрость этих удивительных животных.
– Знаешь что? – сказала я Мике, когда мы сидели поздно вечером на веранде дома его родителей и уплетали булки с крыжовенным вареньем. – Когда я вырасту, то обязательно буду летать на драконах!
– Прямо так и будешь? – Сомнение в голосе мальчика было скорее наигранным. Он просто дразнил меня. Как же, ведь именно он в нашей компании отвечал за приключения! А тут я, единственная дочь своих знаменитых родителей, буду рисковать жизнью, чтобы всего лишь прокатиться на драконе!
Но тогда я не стала искать скрытых смыслов в этом простом вопросе. Я ответила серьезно:
– Да, буду. Поеду в столицу и стану драконьим инструктором! Уж дедушка-то наверняка против не будет.
– Ну-ну, – прищурился Мика. Возможно, он немного завидовал моей решимости, желанию пойти наперекор семье: для него все было предрешено. Не только его отец был успешным дельцом, но также и у его дяди Афрамаза, помимо хорошей должности, был еще и свой цветочный бизнес, который он открыто планировал передать племяннику, так как своих детей у него не было.
С тех пор я помешалась на драконах. Личная мамина портниха делала мне премиленькие платьица с крохотным узором из пышущих пламенем драконш. Взрослые не приглядывались, что у меня там за фигурки на юбке, а я совсем капельку чувствовала себя настоящей бунтаркой.
Мика продолжал подрабатывать в «Рифмующем эльфе» в одиночку. Я же отправилась проситься в помощницы – ухаживать за драконами. В начале каждого лета я измеряла свой рост на дверном косяке и все просила городского духа помочь мне поскорее вырасти. Первые несколько лет на мои визиты смотрели исключительно как на капризы избалованной девочки. Но время шло, а я продолжала приходить и просить о работе.
В тринадцать лет я ее получила. Меня приставили к Норе, молодой и задорной девушке, которая раскладывала снопы сена перед загонами, а уже потом особые люди заносили их к самим драконам.
Я работала после школы и ни разу не пожаловалась ни на усталость, ни на плохое самочувствие. В тот период жизни я четко усвоила один очень важный урок: как бы сильно ты чего-то ни хотел, желание не имеет никакого смысла, если ты не принял твердого решения.
Думаю, именно поэтому мне в итоге удалось многого добиться. Родительский гнет, конечно, мотивировал на независимую жизнь, но не это было главное. Самое важное – решиться идти до конца и не отступать, что бы ни случилось.
Именно так мне удалось скрестить белого и шипастого драконов. Многолетние наблюдения, любовь к животным и – главное – твердая уверенность, что все получится.
Правда, порой у судьбы свои планы. По собственной глупости я раз и навсегда упустила шанс не просто изучать драконов и ухаживать за ними, но летать на них как гражданский или военный всадник. Теперь ничего не поделаешь: после инцидента на драконятне полетов я стала бояться, как огня.
За мыслями и воспоминаниями я не заметила, как Вэйди прикоснулась шершавой ладонью к моей щеке. Когда я была маленькой, так изредка делала мама, чтобы подбодрить, но потом перестала. Сейчас этот жест родительской заботы вызывал у меня горечь и теплоту одновременно – хотелось отвернуться и в то же время позволить этому происходить вечно.
– У тебя руки всадницы, – терпеливо повторила знахарка, чтобы я услышала, – и сердце всадницы.
Тай вернулся через несколько часов с небольшим мешочком, закрепленным на поясе. По довольному выражению лица можно было понять, что все нужное для зелья он раздобыл. Не говоря ни слова, всадник уселся за стол и тут же схватился за деревянную ложку.
– Где это видано: ушел, не позавтракав! – снова принялась ворчать Вэйди, но теперь я читала женщину чуть лучше: за упреками таились забота и беспокойство.
Но Тай будто бы и не слушал; он продолжал торопливо, наверняка почти не чувствуя вкуса, уплетать горячую похлебку. Ни я, ни знахарка не рисковали прервать столь увлеченную трапезу, поэтому я сидела за тем же деревянным столом, что и всадник, практически не дыша.
Первое, что парень выдал, когда закончил есть, было:
– Как она?
– Температура. Опухлость не сходит, – доложила травница, и звучало это как сухой военный рапорт после кровавой битвы.
Услышав новости, Тай тут же перестал выглядеть таким довольным. На лбу появилось несколько прямых горизонтальных морщин, почти таких же глубоких, как у знахарки, несмотря на значительно более юный возраст.
Не говорите Таю, но иногда он напоминает мне задумчивую черепашку, и очки только подкрепляют этот забавный образ. Сама того не замечая, я едва слышно прыснула, представив этого могучего воина в образе панцирного пресмыкающегося.
Реакция парня была мгновенной.
– Тебе смешно? – Он и правда выглядел обеспокоенным больше, чем нужно. Моя мама, узнав, что я подвернула ногу, и то не устроила бы из этого всеплоскоземную катастрофу. А уж она – настоящий мастер по преувеличениям!
– Тайсон, – нарочито серьезно сказала я. Мне не терпелось вставлять полное имя всадника в каждое второе предложение, тем самым показывая ему, как это неприятно, когда тебя не зовут так, как ты просишь. – Ничего сверхъестественного не произошло. Меня не цапнул грифон, не утащила банши в свое логово, и я не подцепила драконью лихорадку, что, на мой взгляд, самое страшное из всего вышеперечисленного. Прекрати нагнетать. Сначала свари свое зелье, а потом уже начинай беспокоиться, во имя пегаса!
Кажется, я немного перестаралась с напыщенной речью, потому что к концу уже тяжело и часто дышала. К тому же, как бы я ни пыталась это скрывать, даже сидя было очень и очень больно. Что там бывает в худшем случае? Заражение, и до свидания, ноженька!
Чтобы разрядить обстановку, Вэйди громко хлопнула по коленям, и, поднявшись, принялась убирать со стола. Ее руки пахли травами – немного горько, но в целом приятно.
Тай же глубоко вздохнул, надул щеки и стал постепенно выпускать из них воздух. Хотел он признавать это или нет, проблемы были у меня, а вовсе не у него.
– Хорошо, – примирительно сказал он, – сейчас я сварю зелье, а уже потом поговорим. – Всадник повернулся к Вэйди, которая как раз занялась мытьем посуды. Только сейчас я подумала о том, как бесповоротно мы ворвались в дом к этой милой одинокой женщине. Тут ведь не отель и не центр по реабилитации, в конце концов, но выбора на данный момент не было. – Слушай, лучше будет заживляющее или обеззараживающее? Я на всякий случай собрал ингредиенты для обоих…
