Я ловко сдвинула половицу и поняла, что моя горничная – вполне состоятельная женщина. Под половицей лежали подсвечник, несколько мешочков с драгоценностями и мешочек с золотыми монетами.
– Он! – сказала я, указывая на него пальцем. Я подняла все сокровища, развернула мешочки и поняла, что я по сравнению с ней просто принцесса на бобах! Служанка ползала на коленях, умоляя не казнить ее. Она рыдала, рвала на себе волосы, каялась и причитала… Но мое сердце замерзло той зимней ночью в заснеженном лесу. – Воровка! Посадить ее в клетку в одном платье и выставить на улице! Надеюсь, клетка найдется! А если не найдется – смастерить! – отозвалась я и пошла вперед. – Завтра утром, если она будет еще жива, снимите ее и вышвырните вон из замка.
Все. Кончилась добрая принцесса.
Глава 11
Ловкость рук и никакого мошенничества
Хочешь жить – умей вертеться!
Я решила пойти и проверить, как поживает моя первая жертва. Мучимая угрызениями умирающей в страшных конвульсиях совести, я смотрела на висящую на столбе клетку, украшавшую прямо по фэншую и без того мрачный внутренний двор замка. Тело уже не подавало признаков жизни, а я чувствовала себя исчадием ада. Может быть, в пылу гнева наказание показалось мне очень подходящим, но сейчас, когда гнев сменился спокойствием, я стала чувствовать, что где-то перегнула палку.
– Это слишком жестокое наказание! – воскликнул Ленс, стоя рядом со мной на балконе.
– Я была к ней справедлива. Она – воровка, – лаконично ответила я, глядя на ржавые прутья, покрытые инеем, и бесчувственное тело, сидящее внутри. Не знаю, кому был больше нужен мой ответ, Ленсу или моей совести, но никого из них он не удовлетворил. Я пыталась убедить себя в том, что правильно поступила с этой лгуньей. Ей было не стыдно предавать меня, а мне почему-то должно быть стыдно ее наказывать? У меня были все шансы замерзнуть насмерть, если бы не…А впрочем, я поступаю правильно! И мне плевать на мнение других.
– Да, если она действительно украла деньги, то это – плохо. Можно было бы просто поговорить с ней и узнать, для чего она это сделала? – грустно сказал разочарованный в моих добродетелях Ленс. – Наверняка у нее есть веская причина! Но лишать человека жизни из-за горстки монет – это воистину зверство. Человеческая жизнь – бесценна! Деньги – это тлен. Это всего лишь вещь. Ты должна отнимать у людей то, что могла бы им вернуть в любой момент. Если в твоих силах, принцесса, снова вдохнуть жизнь в мертвое тело, то смело отнимай ее. Но ты ведь не можешь этого сделать?
Нет… Не могу… Я чувствовала, как что-то внутри дрогнуло. Я снова бросила взгляд на клетку… Еще немного, и я выпущу ее оттуда, если она еще живая… И, возможно, даже извинюсь… А если она уже мертва? Что делать тогда? Но тут же перед моими глазами встал заснеженный лес.
– Нет, не могу! – отмахнулась я, чувствуя, что у остатков моей полудохлой совести появился мощный союзник в лице бродячего философа. – Но если бы это было в моих силах, тогда бы наказания никого не пугали! Какой смысл в наказаниях, если они никого не пугают? Тогда бы казнь стала для людей обычным развлечением.
Я сразу представила, как аристократы хвастаются друг другу тем, сколько раз им отрубали голову. А особо продвинутые рекомендуют попробовать новые виды казни. «Недавно я попробовала костер… Вы знаете, это гораздо лучше гильотины!» – говорит какая-то мадам в высоком припудренном парике. «О! О чем вы говорите! Кол! Кол! И только кол! Я бы с него не слезала!» – отвечает хрипловатым голосом какая-то распутная дама с мушкой на скуле, обмахиваясь веером. Где-то на заднем плане разговаривают отец и сын: «Сынок, веревка – вот выбор настоящего мужчины. Добротная, пеньковая…» – «Пап, веревка уже не модно! Это – прошлый век. Четвертование – вот это тема!» И тут в разговор вмешивается старушка. Сморщенная, как печеное яблоко, она скрипучим, как несмазанное колесо телеги, голосом заявляет: «О времена! О нравы! Вот в наше время такого не было! Больше, чем на колесование, приличная девушка или приличный юноша рассчитывать не могли!» Занавес.
– Если бы люди были уверены в том, что останутся безнаказанными за любое злодеяние, то о какой доброте во всем мире может идти речь? – заметила я, убеждая себя в правильности приговора. – Только наказание страшит многих людей, заставляя их вести себя так, как подобает. Давай, если завтра ко мне приведут убийцу, то я помилую его. Мало того что помилую, так еще и выпущу на волю. Пусть продолжает дальше убивать невинных. Все равно ему ничего за это не будет! И тогда, Ленс, смерть тех, кого он убьет после освобождения, ляжет не на мою совесть, а на твою! И все потому, что ты попросил о его помиловании.
– Это – не твои слова. Точнее, произнесла их ты, но это – не твои слова, – грустно улыбнулся философ. – Это слова твоего дяди. Ты сказала их так, словно прониклась его темной философией! Словно… его яд уже отравил твой разум!
– Нет, это – мои слова, – задумчиво отозвалась я, глядя на то, как поднимаются тяжелые ворота, пропуская несколько карет, спешащих, словно наперегонки. – Мне пора. Пора принимать гостей…
В принципе у них есть шанс еще перерезать друг друга до моего прихода. Так что дадим судьбе возможность провести естественный отбор.
– Перед тем как ты уйдешь, я хочу тебя спросить… Как такая неглупая, добрая, искренняя девушка могла предпочесть такого негодяя? – грустно поинтересовался философ. – Ведь есть же достойные люди в королевстве! А ты выбрала самого отъявленного мерзавца из всех, кого только можно себе представить!
Позади нас раздался голос, вызывая у меня тень улыбки. Пусть это всего лишь актерская игра, пусть это не на самом деле, но я чувствую странную уверенность в себе, когда он рядом. И это необъяснимо. Такое странное чувство, словно весь ад на моей стороне. А когда за твоими плечами стоит целый легион демонов, то волей-неволей гордо расправляешь плечи. Пусть он и не демон вовсе, пусть я назвала его так из-за сходства с картиной, но он дьявольски умен и чертовски опасен. Такого врага и врагу не пожелаешь…
– Плохо говорить об отсутствующих – не признак добродетели, которую ты так восхваляешь, мой юный друг. Стоит ли мне добавить, что иногда такие разговоры чреваты очень неприятными последствиями для тех, кто не умеет правильно выбирать время, место, выражения и собеседника, – саркастично ответил Демон, подходя ко мне. – А теперь оставь нас с моей возлюбленной племянницей наедине. Будь так любезен.
Философ покраснел, смутился, а потом пылко ответил:
– Я мог бы сказать это вам прямо в лицо. Я ничуть не боюсь последствий! Да! Я назвал вас негодяем. Пусть я знаю вас недолго, но я вижу, что в вашей крови течет яд, который сочится из ваших губ, отравляя все вокруг. Вы пытаетесь сбить принцессу с пути истинного! У нее добрая душа. Я вижу по ее лицу, что ей чужды пытки и казни. Она всем сердцем переживает за людей. И если бы не ваше дурное влияние, то Арианон мог бы стать сказочным королевством!
