В зале поднялся ропот. Намек был понят правильно. Толстяк занервничал. А я поняла, что после такой миниатюры меня примут в театральное училище вне конкурса.
– И чтобы все убедились в том, что это невозможно, я продемонстрирую это, – сглотнула я. – Я думаю, что смогу защитить свою честь…
При слове «честь» в зрительном зале кто-то подавился и надрывно закашлялся.
– Принесите мне кинжал! – приказала я, словно собираюсь вызвать нахала на дуэль. И тут же, словно реквизит был заготовлен заранее, передо мной появился небольшой стилет.
Я закусила губу и надрезала руку, на которой был перстень, продемонстрировав кровь. Еще парочка таких фокусов, и у меня будет малокровие. Большим пальцем я осторожно надавила на камень и сдвинула его, а потом, убедившись, что в перстне еще осталась капля крови, я с волнением приложила руку к своей печати на груди. Сквозь пальцы пошел свет. Сработало. Сзади мне послышался едва заметный вздох облегчения. Нет, все-таки нужно было идти учиться на фокусника. У меня это здорово получается!
Мой дядя любезно подал мне кружевной платочек, о который я вытерла руки. Не хотелось бы вытирать руки обо что попало. Не хватало занести инфекцию и оставлять улики.
– А теперь, – торжественно сказала я, принимая двумя пальцами простынку, которая пахла так, словно на ней спало не одно поколение, страдающее недержанием содержимого мочевого пузыря, – узнаем, сон это был или явь.
Я приложила простыню к груди, понимая, что со стороны это смотрится более чем глупо. Все, затаив дыхание, ждали, что произойдет. Облом. Я вернула простыню растерянному толстяку.
– Да, порой нам всем снятся удивительные сны… – произнесла я после мхатовской паузы. – Но спите спокойно. Я желаю вам хороших снов.
– Простите, ваше высочество. Мне и правда это приснилось… – пробормотал толстяк, отвешивая неуклюжий поклон. Итак, первый пошел! Следующий!
Старик, которого я смутно помню, собирался выйти вперед, но его трусливый сынок тут же выхватил у него из рук простыню и бросился ко мне. Лицо старика напоминало лицо Тараса Бульбы, который узнал, что его сынок продался ляхам.
«Чем тебя породил, тем тебя и убью!» – пронеслось у меня в голове, а потом меня почему-то понесло по волнам школьной программы. Я вспомнила отрывок, который учила наизусть и который начинался словами: «степь чем далее, тем становилась прекраснее…»
– Любовь моя, – фальшивым голосом сказал парнишка, стараясь не оглядываться на своего разгневанного папашку. – Я извиняюсь за то смущение, за тот румянец, который сейчас покроет ваши прекрасные щеки, но я вынужден сообщить, что ночью мне приснился дивный сон, словно вы в белоснежном платье снизошли ко мне и своим поцелуем согрели мои уста…
А парнишка – языкатый. Далеко пойдет.
– Простыню разверни! Щенок! – раздался возмущенный голос старика.
Простыня развернулась, и перед взором всех предстало такое огромное пятно, что ни у кого язык не повернулся бы назвать эту ночь – ночью любви. Было такое чувство, что в эту простыню заворачивали труп. Судя по сомнительной чистоте простыни и тому, что ее умудрились порвать, я так поняла, что за корону разгорелась нешуточная борьба в отдельно взятой семье. «Куда, интересно, делась простынка? И откуда, интересно знать, взялась эта тряпочка?»
– Я верю в ваши чувства, – наигранно ласково произнесла я. – Мне приятно осознавать, что я стала объектом столь удивительных грез. Сейчас узнаем, сон это был или явь.
Фокус повторился. Парнишка скомкал свою простыню и отправился на место, швыряя простыню под ноги отцу. Вот и вся генетическая экспертиза сомнительного Средневековья.
Следующей была старуха, которую я хорошо запомнила. Судя по тому, что на левом ее глазу красовался большой синюшный фингал, который она получила явно не при дорожно-транспортном происшествии, ее сынок до сих пор находится в астрале. «Люблю мужчин, которые предпочитают коньяк!» – пронеслось у меня в голове.
– Мой сын, – гордо сказала старуха, сразу протягивая мне простыню, – рассказал мне, что встретил деву неземной красоты, очень похожу на принцессу. Под утро дева растворилась в тумане, оставив ему доказательство своей любви.
Доказательство любви содержало не одно пятно, а несколько. Такое ощущение, что на нем били особо крупных и кровожадных комаров. Или лишали невинности целый гарем. Кому как нравится. Меня приятно удивила чистота простыни. Ну, по крайней мере, она казалась не такой грязной, как предыдущие. Сразу видно, что потенциальная свекровь все приготовила заранее.
Я приложила «доказательство любви» к груди. И снова ничего не произошло.
– Я искренне надеюсь, что ваш сын встретит ту красавицу, которая явилась к нему. И будет почитать ее так же, как почитает свою матушку, – ответила я, глядя в правый глаз старухи. Левый если и открылся, то явно не до конца.
Тут же дверь отворилась, и в зал вбежал сэр Виллмарт при полном облачении Железного Дровосека, размахивая своей скатертью. Особо не церемонясь, он тут же со звоном бухнулся на колени, протягивая мне кусок ткани.
Я не сдержалась и решила его подколоть. Уж больно мне не понравился его пафос и лицемерие. Осторожно взяв ткань, я развернула ее и с усмешкой произнесла:
– Как это понимать, сэр Виллмарт? Неужто это стяг поверженного врага?
– Нет, ваше высочество. Этой ночью я спас девушку! Бедняжку похитили злые люди и пытали. Я сразил всех врагов, покусившихся на честь красавицы, раскидал их и прикончил… – пафосно и гордо сообщил всем присутствующим рыцарь.
Поверженные и «приконченные» враги стояли буквально в пяти метрах от него и смотрели на весь этот цирк ну очень нехорошими взглядами. У меня было такое чувство, что если история примет неожиданный оборот, то есть все шансы, что мне придется выбирать красивый погребальный венок и сочинять надпись на ленточке для доблестного рыцаря, павшего от рук «злых» людей.
Рыцарь отошел от трона, гордо встал вполоборота ко мне и продолжил свое повествование, наслаждаясь повышенным вниманием к собственной персоне.
– У меня не было с собой ничего, кроме скатерти, которую я вез своей матушке. Я укрыл деву этой скатертью, но она никак не могла согреться. Бедняжка вся дрожала от холода. Она прижалась ко мне, благодаря меня за свое чудесное спасение… – пафосно заявил сэр Виллмарт.
Позади меня раздался смешок. Не знаю, сколько человек его слышали, но я услышала его довольно отчетливо.
– Видать, слишком крепко прижалась… – раздался тихий голос за моей спиной.
Я так понимаю, что эта фраза все-таки была услышана и вызвала буйный восторг среди публики.
– Или хорошо благодарила… – заметила я и тут же услышала новый приступ смеха у публики. История, а точнее, манера ее преподнесения и наши комментарии пришлись по вкусу публике, явно недолюбливающей рыцарей «без страха и упрека».
– Она прильнула своими губами к забралу моего шлема, запечатлев на нем долгий поцелуй! – вдохновенно врал сэр Виллмарт.
