– Два умалишенных для императорской семьи – это перебор! – отозвался дядя. – Хорошо! Попробуй поиграть с ним…
– Отлично! – изобразила я детский восторг. – А давайте сыграем в прятки! Я прячусь, а вы меня ищете, а если находите, то женитесь. Если что, я за занавеской! За правой!
– Хм… Давай пойдем по другому пути… Смотри мне в глаза. Разговаривай с ним так, как ты разговариваешь со мной!
– Простите, наверное… в этом есть и моя вина… – кротко сказала я с глубоким вздохом. – Я не думала, что любовь вскружит ему голову… Только я вас умоляю! Не наказывайте его строго. Он не заслуживает сурового наказания за то, что дал волю своим чувствам…
Дядя встал с кресла, отставив кубок, подошел ко мне и схватил за плечи.
– Ну ведь можешь, если хочешь! Отлично! – сказал дядя. – Скорее всего, император, который души не чает в брате, явно будет недоволен, если ты потребуешь для него сурового наказания в виде тюрьмы или казни. У него рука не поднимется причинить вред своему нерадивому братцу, что бы он ни говорил. Ты поставишь его в неловкое положение, если будешь настаивать на более существенном наказании, чем обычная оплеуха. А мужчины очень не любят попадать в неловкое положение, если уж дело на то пошло. Ты должна дать ему возможность сохранить свою честь и достоинство в такой щекотливой ситуации. Он не должен перед тобой оправдываться. Не ставь его в такие условия, иначе наживешь в его лице врага. Ты должна говорить то, что он хотел бы услышать. В случае какой-либо сложности брать вину на себя. Женщине позволительно быть слабой и мягкосердечной. Мужчине, увы, нет. Ну, давай, выпьем за первый успех! До дна!
Я опустошила бокал, тяжело вздохнув.
– Продолжаем наш великосветский разговор. Вы, уважаемая принцесса, слишком добры к нему! – ответил дядя, глядя мне в глаза.
– Отнюдь! – ответила я с глубоким вздохом. – Я не могу казнить человека за то, что последовал велению своего сердца. Если вдруг женщина последует велению своего сердца, влюбившись в вас с первого взгляда, то вы тоже прикажете ее казнить?
– Браво! Браво! Отлично! Я даже не думал, что у нас все гладко пойдет! Стоит тебе перестать упрямиться и начать думать головой, как ты превращаешься в женщину моей мечты! – рассмеялся дядя, прижимая меня к себе. – А может быть, дело в вине? Только ты сильно не увлекайся. Еще не хватало видеть принцессу с заплетающимся языком.
Я на секунду представила, что мы не репетируем. Что это никакая не репетиция, а просто разговор. Я напряглась. Такие заявления еще больнее бьют по моему несчастному сердцу. Но не все потеряно. В моем корсете лежит письмо, способное решить мою участь. Я успокоила себя письмом, которое я даже не знаю, как отправить… Но я что-нибудь придумаю. Главное – усыпить бдительность. Если то, самое первое письмо принцессе было написано стариком, то, значит, он знает, как его отправить. Осталось разыскать его и поговорить с ним. А дальше придется положиться на волю судьбы. Моя судьба в моих руках. И никто не вправе решать ее за меня.
– Дорогая моя! Ты слушаешь, что я говорю? Повторяю вопрос! Вы действительно так думаете? – продолжил дядя, играя свою роль.
– Да, – вздохнула я, скромно опустив глаза, чтобы бросить один-единственный томный взгляд. – Увы, сердцу не прикажешь… Неужели его величество способен успокоить свое сердце, если оно вдруг станет биться сильнее?
Не зря мне иногда давали почитать дешевые романчики про любовь-морковь в декорациях старинных замков.
– Иногда это получается, – ответил дядя, пристально глядя мне в глаза.
– Наверное, я не сильно искушена в любовных делах, потому что не могу об этом судить… – честно ответила я. – Это не вы должны просить у меня прощения. Это я должна просить у вас прощения за то, что, сама того не подозревая, стала объектом мечтаний мужчины.
– Ты не обязана просить за это прощения, – ответил дядя, опустошая еще один бокал. Он встал и наполнил мой бокал доверху. Я с удовольствием отпила. Градус разговора повышался. Или, как бы написали романистки: «страсти накалялись».
– Я благодарю вас за эту милость. – Я прикрыла глаза, чувствуя его руку поверх моей. Я осторожно отставила бокал и взяла его руку и поцеловала. Я прижала ее к своей щеке, потерлась об нее и почувствовала, как из глаз текут слезы. – Простите меня за это… Простите меня за мою слабость…
Он резко прижал меня к себе, оборвав на полувдохе. Я обняла его и потерлась о бархат камзола.
– Со мной у тебя получается просто отлично. Но меня терзают сомнения, будешь ли ты так же очаровательна с ним? Не придется ли толкать тебя локтем, чтобы ты вовремя открывала рот? – язвительно заметил дядя, хотя в его голосе слышались и совсем другие нотки.
Я немного отстранилась, подняла на него глаза и пристально посмотрела на него.
– Мне очень жаль, что так получается. Если бы можно было повернуть время вспять… – прошептала я.
– Я бы тоже был бы не прочь повернуть время вспять, если бы это было в моих силах… Тогда бы я просто взял и отравил тебя… Или позволил бы кому-нибудь другому это сделать… А желающих было много… – усмехнулся дядя. Я поняла, что мы уже немного потеряли нить первоначального разговора.
– Да, потеряли, – улыбнулась я, гордо вскинув голову. – Как ты однажды сказал? Из твоих рук хоть яд!
– Если ты будешь продолжать в том же духе, то, боюсь, это добром не кончится. Я ведь тоже могу поддаться «сиюминутной страсти»… – улыбнулся дядя. А я почувствовала, как тесьма корсета стала потихоньку ослабляться. Стоп! У меня там письмо! Нет! Ни в коем случае! Нет!
Я нащупала его руку и отстранила ее. С таким сожалением в глазах, словно я трачу последние двести рублей…
– Мне не нужна «сиюминутная страсть». Мне нужно нечто большее. И если ты не можешь мне это дать, то придется ограничиться родственными объятиями, – съязвила я, отворачиваясь. Нет, если бы не письмо, то я бы даже не знаю, как бы поступила. Но пожертвовать своим планом ради сиюминутной страсти? О нет!
– Ты права. Что-то мы слишком далеко заходим в нашем разговоре. У пьесы может быть очень неожиданный финал. – Дядя встал с кровати, улыбнулся и вышел из комнаты.
Нда… Финал может быть очень неожиданным! Полежав для приличия еще часик, я осторожно встала, выглянула в коридор. Никого? Никого! Отлично! Игра стоит свеч. Даже если это – свечи от такого геморроя, как выйти замуж за незнакомого мужика по принципу «стерпится-слюбится».
Что-то меня смущало в этой тишине. Или я стала подозрительней, или … Я снова взглянула на письменный прибор. Одним письмом не отделаешься! А если он того и ждет? Я взяла чистый лист бумаги и стала придумывать, что бы такое в нем написать? И кому? Я решила написать Ленсу.
Я написала душевненькое письмо, в котором я его прощаю, зла на него не держу, прошу хорошо кушать и не делать глупостей. Я рассказала о том, как постепенно иду на поправку. Его молитвами. А еще я сообщила, что мы ждем в гости его брата.
