– А вот, кстати, и портреты всей вашей достопочтенной родни! Мы их повесили сюда для того, чтобы напомнить вам о величии ваших предков! – гордо заявил невесть откуда появившийся старый слуга, указывая мне на стену. – К сожалению, они все умерли…
Не умерли, а вымерли. Столь одухотворенных лиц я еще никогда не видела. Особенно вон тот мужик справа. Он просто сошел со страниц учебника по биологии. Судя по его лицу, слово «сапиенс» в названии его биологического вида еще отсутствовало. Остальные тоже были чуть красивее обезьяны. Теперь понятно, почему корона мне великовата… Дарвин возликовал бы, увидев прямое доказательство теории эволюции. Иногда род питекантропов и австралопитеков прерывался рождением вполне симпатичных экземпляров, но тут уже даже великий Мендель сломал бы голову, как такое могло получиться.
Но больше всего мне понравились прозвища монархов. Над заросшим мужиком со сломанным носом и отвисшей нижней челюстью красовалась надпись «Редмонд I Красивый». Под чахлым большеносым парнишкой с огромным кадыком, невесть как затесавшимся в стройные ряды человекообразных, значилось «Редмонд III Отважный». Тот товарищ, больше похожий на йети, чем на человека, со свирепым взглядом выкаченных из орбит глаз значился «Винстон II Добрый». Мой брат, запечатленный с тонкой струйкой слюны в правом углу рта и абсолютно бессмысленным взглядом, значился как «Винстон V Мудрый». Тут кто-то знатно постебался…
А вот и мой портрет, рядом с которым было пустое место, но был вбит многообещающий гвоздик. Как предусмотрительно, однако.
– Здесь будет висеть ваш будущий супруг! – радостно сообщили мне.
– А гвоздик выдержит? – уточнила я, представляя, как какой-то несчастный мужик натирает мылом веревку. – Кстати, я пока замуж не собираюсь!
– Жаль, ибо ваш покойный отец уже пообещал вашу руку, – вздохнул слуга, почему-то отворачиваясь.
– И кому, если не секрет? – удивилась я такому повороту событий. Надеюсь, что не тому типу в черном, который решил испортить мою коронацию? Если это он, то я скорее удавлюсь… Я же не знаю, какие тут традиции. Может быть, тут принято жениться и выходить замуж за родственников? Я взглянула на портрет «моего» отца, а потом вспомнила лицо «родственника». Да, в этом случае эволюция шагнула далеко вперед…
Старый слуга похлопал в ладоши, и к нам лениво подошел слуга с выражением лица, мол, какого черта вы меня тут беспокоите. Старик потребовал, чтобы слуга принес какие-то бумаги, которые лежат у писаря.
Через пять тревожных минут появился слуга и вручил стопку пожелтевших листков бумаги.
– Итак, «руку принцессы Юстины я обещаю барону Актару, за то, что он преподнёс мне в подарок десять бочек отменного вина из своего виноградника», – прочитал старик, отдавая мне первый листок.
Барон Актар? Кто это?
– «За проявленную доблесть и мужество при ловле крысы, бегущей по столу, я обещаю руку моей дочери принцессы Юстины маркизу Ладоку, который сумел пригвоздить наглого грызуна вилкой к столешнице!»
Мамочки…
– «За неоценимую финансовую помощь государству в размере трехсот тысяч золотых я обещаю руку принцессы Юстины графу Алгорскому…»
Я медленно присаживалась на холодный и грязный пол.
– За чудесный рецепт приготовления поросенка я обещаю руку моей дочери принцессы Юстины сэру Виллмарту… За самую смешную шутку, произнесенную на пиру, я обещаю руку принцессы Юстины барону Оселоту… За разоблачение дворцового заговора я обещаю руку принцессы маркизу Улису… За подаренный кинжал ручной работы, украшенный драгоценными каменьями, и роскошные ножны я обещаю руку…
– Хватит! – заорала я, чувствуя, как по спине течет холодный пот. – Сколько всего кандидатов?
– Восемьдесят шесть, – сказал старик, доставая какую-то почерканную бумагу, где, очевидно, велись подсчеты.
Отлично, моя рука – это национальная валюта! А я-то думаю, почему казна пустая? А зачем ее наполнять, если есть рука принцессы? Пообещал, и все о’кей! И так все восемьдесят шесть раз!
Я на секунду закрыла глаза и представила восемьдесят шесть человек. Это та очередь из женихов, о которых говорила настоящая принцесса? Да такую очередь я последний раз видела в единственный рабочий привокзальный туалет, когда второй закрыли на ремонт. Хотя вру, там стояло человек тридцать… Восемьдесят шесть человек! Вы только представьте себе! Караул! А за принцессу придется побороться…
– Некоторым обещали по нескольку раз, – решил обнадежить меня старик. Не помогло.
– То есть за каждого я должна выйти замуж? – спросила я, чувствуя, что при всем желании столько мужчин я осчастливить не смогу. Может, запереть их всех в одной комнате, и пусть они там по-мужски разберутся, а?
– Я даже не знаю… – вздохнул старик, понимая всю глупость ситуации. – У вас скоро прием! Вам нужно потренироваться носить корону, чтобы не получилось такой неловкой ситуации, как на коронации… Такие инциденты очень подрывают ваш авторитет в глазах народа…
– А что нужно делать на приеме? – поинтересовалась я, все еще переваривая новость о моей многострадальной руке, которая, судя по распискам, обесценилась до пойманной крысы.
– Ваш покойный отец, король, просто сидел и слушал, – пожал плечами старик.
Я еще тут несколько часов буду сидеть с короной на голове и мучиться, постоянно поправляя ее? Ага, сейчас! Разбежалась! Я молча вырвала рукой гвоздь, на котором должен был повеситься один из восьмидесяти шести счастливчиков, и уверенными шагами направилась к трону. Сев на трон, приложив руку к голове, словно я хочу померять, докуда достаю макушкой, и отметив гвоздем нужную точку, я стала забивать гвоздь кубком. Ничего более тяжелого под рукой у меня не было.
– Что вы делаете, ваше высочество? – тревожно спросил старик, явно подозревая, что я на радостях от такого ассортимента женихов тронулась рассудком. В принципе что тут удивляться? Это у нас семейное.
– Укрепляю авторитет монархии! – процедила я, колотя кубком по гвоздю и сдувая с покрасневшего лица прядь волос. Годы одиночества научили меня не только вставлять пробки, но и забивать гвозди. И вот сейчас мне очень хочется «забить» на все и слинять обратно.
Либо дерево было очень прочное, либо я слишком слабая, но промучилась я минут десять. Нацепив на гвоздь корону, которая меня так опозорила сегодня, я загнула гвоздь на манер крючка. В итоге получилось примерно то, что я и хотела. Корона, прибитая гвоздем к трону. Теперь можно не париться по поводу ее тяжести или сползания вниз. Я села и проверила. Отлично! Главное, голову сильно не наклонять. Сидя на троне, снова увидела камзол и перчатку, лежащие на ступеньках. Я вылезла из короны, которая теперь напоминала сушилку в старой парикмахерской, и подошла к этим тряпкам. Подобрав подол платья, я пнула их как следует, вымещая злость на их владельца.
И тут я увидела, что перчатка как бы оплавилась или обгорела, словно на нее вылили серную кислоту. То же самое произошло с рукавом камзола. Я даже побоялась прикасаться к этой одежде руками. Интересно, а что было бы, если бы я выпила это? Мои мучения быстро прекратились бы. Вряд ли я бы успела оценить тонкий вкус, а восемьдесят шесть человек отправились бы искать себе новую принцессу.
