— Ты, — раздалось у него за плечом.
Адепт Арум быстро обернулся. Возле него стоял Динас Чайн.
— Сэр?
— Почему ты получил доступ к этим данным?
— Я выполняю приказ, сэр, Приказ уксора Примус Гено пять-два.
— Убирают следы, — хмыкнул Чайн.
— Мне тоже так кажется. Они знают, что предателя ищут в их рядах.
Чайн кивнул:
— Ладно, Продолжай. Выполнишь приказания уксора Примус, но сначала скопируй результаты для меня.
— Сэр?
— Это приказ.
— Есть, сэр.
Чайн вернулся к старшему адепту и возобновил разговор.
Адепт Арум вернулся к работе. Он изучал доклад Люциферов о допросе в тот день. Два имени.
Он вытащил свой станционный ключ и встал. И старший адепт, и Динас Чайн повернулись к нему.
— Адепт?
— Мне нужен доступ к архиву.
— Хорошо, Арум, — кивнул старший адепт и вернулся к разговору.
Адепт Арум покинул помещение. В коридоре Джон Грамматикус сбросил красную мантию, спрятал ее и направился вниз по коридору.
Два имени: Сонека и Бронци.
Динас Чайн внезапно прервал старшего адепта.
— Этот человек, — сказал он, указывая на оставленный когитатор.
— Арум, сэр? — спросил старший адепт. — Он надежный товарищ и хороший работник. В чем проблема, сэр?
— Нечто… нечто знакомое, — пробормотал Динас.
— Сэр?
— Я скоро вернусь, — сказал Чайн и вышел из помещения.
Коридор был пуст.
Глава двенадцатая
Нурт, порт Мон-Ло, Черный рассвет
Первым, кто осознал, что что-то происходит, был субадар Занзибарского Хорта по имени Лек Танья. Танья проснулся рано, еще до рассвета, с тяжелой головой и желанием поспать еще. Но, пересилив себя, он надел ботинки и плащ и взобрался на вершину земляного вала, чтобы проследить за сменой вахты.
Едва начал розоветь краешек темного неба. Дул легкий ветерок, стелясь по земле между обширным земляным укреплением и осажденным городом в призрачном тумане, перемещавшемся, подобно дымовой завесе.
Танья проверил свое оружие и поговорил с двумя дежурными офицерами. Он вошел в наблюдательный редут — укрепленную платформу на выступе земляного вала под открытым небом. Лек достал полевой бинокль и навел его на Мон-Ло.
— Что это? — фыркнул он.
— Что именно? — спросил спец по связи.
Отдаленный ветер разносил крик, до сих пор звучавший как звон в ушах. В воздухе витал аромат полыни.
— Этот запах, — уточнил Танья.
— Проклятые нуртийцы что-то жгут, — сказал вокс-специалист. — Ладан?
— Нет, — сказал Танья. — Что-то другое.
Он посмотрел вверх и вслушался. Отдаленный звук смешивался со звоном. Танья положил руку на ограждение из мешков с песком. Пальцы ощутили глубокую, зловещую дрожь.
— Вызови генерал-майора, — быстро сказал он.
— Что?.. — удивился связист. — В такое время?
— Вызови Дева, немедленно! — приказал Танья.
Офицер принялся настраивать вокс. Танья вновь поднял полевой бинокль и вгляделся во вьющуюся туманную гряду.
Субадар Лек Танья увидел то, что к ним приближалось.
Ему удалось произнести, отчаянно заикаясь, первые два слога имени своей жены.
Затем он умер.
В километре к западу ровно тридцать секунд спустя династ Черикар, старший командующий вторым подразделением Шипов Реньо, резко обернулся к своему трибуну, Лофару.
— Разве здесь слышно море? — спросил он.
Трибун покачал головой:
— Нет, сэр.
— Но ты же слышишь этот звук? Как будто волна разбивается о берег?
Лофар колебался.
— Что-то слышу, — признал он наконец.
Они поднимались на вершину земляного укрепления, совершая обычное утреннее патрулирование. Черикар обернулся и посмотрел на восток. Большая туча окутала вершину земляного укрепления на расстоянии километра. Она висела в воздухе, как бледный гриб, которого раньше там не было.
— Что это? — спросил Черикар.
Лофар не ответил. Дощатый настил под их ногами задрожал.
Династ и его трибун инстинктивно подняли шипы на своих доспехах, окружив себя психовосприимчивыми стальными иглами, которым полк был обязан своем именем. Ощетинившись смертоносными лезвиями, они вытащили оружие и приготовились встретить атаку.
Шипы на старинных доспехах не спасли их, оружие тоже оказалось бесполезным.
— Вставай! — ревел Тче. — Вставай немедленно!
— Убирайся, пока я тебя не прибил! — сказал Бронци своему паше и перевернулся на другой бок.
Тче пнул своего гетмана в задницу, представлявшую собой очевидную цель.
— Вставай! — закричал Тче.
Бронци поднялся, потирая зад, ничего не видя в полумраке палатки.
Его мысли путались, пытаясь отделить остатки сна от реальности.
В одном он был уверен: обычно паши Гено не будят своих гетманов пинками.
— Что такое? — спросил Бронци.
Тче уставился на него. В глазах паши застыла тревога, которую редко увидишь у такого большого и мускулистого человека.
— Поднимайтесь, гет, — повторил он.
Бронци рванул к выходу, подпрыгивая, поскольку ботинки надевал уже на бегу. Он уже ясно слышал это.
Ропот.
На расстоянии война издавала специфический звук. Дрожь земли, вибрация двигателей, лязг оружия, глухие взрывы, выкрики; все это смешивалось в своеобразный зловещий ропот, дикое ворчание монстра, просыпающегося за холмом.
Гуртадо Бронци слышал ропот войны на протяжении почти всей своей жизни. Он всегда отмечал дни, которые ему повезло пережить, и часы, которых он никогда не забудет.
Снаружи его встретил первый свет. В лагере царила суета, Джокеры приводили себя в готовность. Бронци посмотрел на небо. Медленно плывущие облака были окрашены в розовый цвет, как кровь в воде или шелковые знамена нуртийцев. В зловонном дыхании ветра гетман чувствовал запах полыни. На востоке плыло нечто, напоминающее медленно надвигающуюся пылевую бурю, оно уже накрыло передовую линию и сейчас уселось на темное плечо земляного укрепления.
Бронци пробирался через толпу, выкрикивая распоряжения и требуя вокс. Паши разбегались от него, как шрапнель от гранаты, перенося и передавая приказы по цепочке.
Так и не вытребовав вокс, Бронци поднялся на одну из смотровых вышек. На середине лестницы он остановился и посмотрел вниз на Тче. Тот бросил ему свой прицел, Бронци поймал его одной рукой, открыл окуляр и посмотрел на восток.
