Туннели, по которым они шли, выглядели новыми, им было от силы несколько недель. На стенах и полу все еще были заметные следы — оплавленные отверстия от буров и разрезанные лазером камни. Сонека размышлял о том, как давно обосновался здесь Легион Альфа. О том, как тщательно они подготовились, прежде чем официально заявить о себе.
Совершенно неожиданно темнота туннелей и эхо шагов остались позади, Пето вышел на свежий воздух, заморгал и осмотрелся. Они оказались словно в глубокой чаше, стенками которой были древние выветренные утесы. Медные облака в небе раздувались и скручивались в загадочные силуэты, ветер доносил мерзкий запах. Даже Астартес обратили внимание, что климат испортился так, словно сама планета тяжко больна.
— Этот мир разваливается, — промолвил Грамматикус.
Альфарий посмотрел на него. Сонека в первый раз видел сильное, красивое лицо примарха при дневном свете. В странном освещении пещеры, из которой они вышли, его темная кожа выглядела зеленовато-серой, а глаза отсвечивали вольфрамом.
Джон Грамматикус внимательно осматривался, изучая это место. Он не видел ни Шира, ни других псайкеров Легиона Альфа, но он их чувствовал. По крайней мере двое были поблизости, следили за ним и были готовы атаковать, если что-то пойдет не так. Глубже в скальной чаше находились двадцать космодесантников. Джон никогда не видел их в таком количестве и в одном месте. Они облачались в свою броню, проверяли болтеры и вынимали из стальных капсул-контейнеров тяжелое оружие. Примерно дюжина обычных людей ходила среди них, помогая с подгонкой брони или поднося оружие и патроны. Большая их часть носила разнообразную униформу Имперской Армии, но некоторые были одеты в платки и плащи — обычную одежду местных. Никто из Астартес или оперативников не посмотрел на вышедшую из туннеля группу. На дальней стороне скальной чаши, под темной камуфляжной сетью, на похожих на когти опорах стоял тяжелый десантный корабль неизвестной Грамматикусу модели.
Джон ощущал слабое пульсирование и трели мощных вокс-передатчиков. Он чувствовал сообщения повсюду: изобильные потоки, вихри информации. Легион Альфа готовился к войне, а это место было только одним из многих плацдармов.
Время быстро уходит…
— Лорд примарх… — начал Грамматикус.
Инго Пек бросил на него тяжелый взгляд, и Грамматикус заткнулся. Альфарий отвернулся и зашагал вниз по ступеням каменной лестницы к собравшимся на дне космодесантникам. Один из них, еще не полностью облаченный в броню, встал и заговорил с примархом.
Грамматикус с возрастающим интересом наблюдал за ними. Разговора он слышать не мог, а для чтения по губам ракурс был неудачным, но он мог различать их жесты. Более того, он мог их сравнивать. Подошедший и говоривший с Альфарием воин был высоким даже по стандартам генетически измененных космодесантников. Он во всем повторял примарха. Их мимика и жесты совпадали до мельчайших деталей. А их лица… Они выглядели как близнецы.
Грамматикус заподозрил, что ошибся или был невольно введен в заблуждение в своих расчетах. Кто из них был примархом? Кто был Альфарием? Сколько еще слоев обмана сплел вокруг себя Легион Альфа?
— Кто это? — спросил он Пека.
— О ком ты говоришь?
— Брат, разговаривающий с Альфарием.
Пек посмотрел на пожавшего плечами Герцога и ответил:
— Омегон.
— Омегон? — повторил Грамматикус.
— Командир разведотряда, — сказал Герцог, и они с Пеком захохотали, словно услышали знакомую шутку.
Внезапно Грамматикус понял, что он видит, и его глаза расширились. Он должен, обязан это проверить. Джон потянулся своим разумом…
И телекинетический вопль взорвался в его мозгу и молотом ударил по черепу. Грамматикус заорал и упал ничком.
«Нет, ты этого не сделаешь…» — раздался у него в голове голос Шира.
К упавшему подбежал встревоженный Сонека — Хеникер внезапно забился в судорогах.
— Пето, все в порядке, — спокойно сказал Пек. — Он просто проявил излишнее любопытство.
— Я не понимаю. Он же ничего не сделал, — сказал Пето.
— Ничего, что ты мог бы видеть, — ответил Герцог.
Хеникер стонал и дергался, уткнувшись лицом в песок. Из ушей текла кровь.
— Вы что, убили его? — спросил Сонека.
— Ну, для этого потребовалось бы немного больше усилий, — сказал Герцог и поднял свой тяжелый болтер, показывая, что знает по крайней мере один надежный способ.
Сонека протиснулся мимо Второго капитана и склонился над Хеникером. Герцог расхохотался и посмотрел на Пека:
— А он не трус.
— Поэтому я его и выбрал, — ответил Пек.
Сонека перевернул Хеникера и понял, что его подозрения почти оправдались. С уголков рта Конига капала пена.
— Просто дышите, Хеникер. Просто дышите. Медленно.
— Я знаю… — пробулькал тот.
— И молчите.
— Я знаю, — пьяным голосом повторил Хеникер. — Я знаю, как прийти в себя после пси-удара. Просто дайте мне пару секунд.
Он открыл глаза:
— Джон, сэр.
— Что?
— Мое имя, мое настоящее имя — Джон. Так меня зовут.
Сонека кивнул.
Альфарий и разговаривавший с ним космодесантник направились к ним.
— Время поговорить, Джон Грамматикус, — произнес Альфарий.
— Но он ранен, — запротестовал Сонека.
— Он достаточно здоров, — сказал стоявший рядом с Альфарием десантник.
Альфарий поднял руку.
— Твое сочувствие делает тебе честь, Пето. Благодарю тебя.
С помощью Сонеки Грамматикус перевернулся и сел, вытирая рот и глядя на высокие фигуры.
— Вы так похожи, — сказал он.
— Сходство нам на руку, — сказал Альфарий. — Анонимность через внешнюю идентичность. Мы все стараемся выглядеть одинаково.
Грамматикус фыркнул и закашлялся.
— Я не это имел в виду.
— Для глаз обычных людей все Астартес похожи, — сказал Герцог.
— Ты не можешь различить нас, — добавил Пек. — Для тебя мы выглядим как существа, созданные по одному шаблону.
Грамматикус покачал головой.
— Это тоже не то, что я хотел сказать. — С помощью Сонеки он поднялся на ноги. — Вы слишком похожи. Больше, чем остальные. Лицом, голосом, манерами и телосложением. Как близнецы.
— Ты просто не можешь видеть неуловимые различия в… — начал Альфарий.
— Нет, могу. Действительно могу, — сказал Грамматикус. — Да, для глаз обыкновенного человека вы одинаковы, правда, Пето?
— Да, они все неотличимы, — подтвердил Сонека.
Грамматикус кивнул.
