Наматжира глотнул еще вина, наблюдая за спуском десантных кораблей.
— Полагаю, неплохо бы взглянуть на всю картину целиком еще раз, особенно с учетом новых деталей, с точки зрения Астартес и их манипуляций.
— Да, сэр.
Десантный корабль покачнулся и упал. Позади него таял огненный след.
Корпус завибрировал. Бронци сжал руку My, она ответила.
— Поехали, — сказал гетман.
Глава семнадцатая
Орбита, Эолит, продолжение
Сонека открыл шлюз камеры и вошел внутрь, бросив сумку на стальной стол.
— Что? Еще сыр? — насмешливо спросил Грамматикус. Он растянулся на койке и выглядел подавленным.
— Вставай, быстро, — сказал Сонека.
— Но мы еще не пообедали, — пожаловался Джон.
— Заткнись и вставай, — повторил Сонека. Он оглянулся на открытый люк и коридор за ним. — Скорее.
Грамматикус сел и нахмурился.
— Что происходит, Пето?
— Просто следуй за мной.
Сонека повернулся к люку каюты и осторожно выглянул наружу. Грамматикус обулся.
— Пето? Что стряслось? Примарх позволил мне спуститься с ним и…
Сонека обернулся, его глаза сузились.
— Ты заткнешься? Я делаю то, что ты просил. Просто молчи. Шир везде.
Джон удивился.
— Следуй за мной. Молча, — поторопил его Сонека.
Он открыл наплечную сумку и вытащил лазерный пистолет.
Грамматикус посмотрел на оружие, словно никогда его не видел.
— О, Терра, — прошептал он. — Пето. Пето, просто остановись на секунду и посмотри на меня. Посмотри на меня. Кодовое слово — «Бедлам»!
Сонека повернулся к нему, глаза его были пусты.
— Как тебя зовут? — спросил Грамматикус.
— Пето Сонека.
— Что ты сейчас делаешь, Пето?
— Исполняю твой приказ, Джон.
— Великолепно! — сказал Грамматикус.
Он отступил, его рука находилась напротив рта Сонеки.
— Я не думал, что это сработает, — удивленно произнес он. — Я правда был уверен, что ничего не получится. Все эти обеды, пять месяцев обеденных разговоров… Я думал, что ты более стойкий.
Сонека не реагировал.
— Пето, мне действительно жаль злоупотреблять тобой таким образом, — произнес Грамматикус. — Я хочу, чтобы ты знал. Мы друзья, по крайней мере, я на это надеюсь. Ты был добр ко мне. Я надеюсь, однажды ты все поймешь и простишь меня за то, что я сделал с тобой. Ты слышишь меня?
— Твой голос, я не могу побороть его! — прорычал Сонека со стеклянным взглядом. — Каждый день я чувствовал, как ты это делал, и я не мог бороться с этим. Ты использовал мою неприязнь в своих интересах. Ты ублюдок, Джон Грамматикус.
— Я знаю. Мне жаль. Ты можешь вывести меня с этой баржи?
— Я приложу все усилия, — ответил Сонека.
— Спасибо тебе, Пето, спасибо. Кодовое слово — «Бедлам».
Сонека моргнул и прислонился к стене каюты.
— Что это было? На секунду у меня закружилась голова.
— Ты что-то сказал? — спросил Грамматикус.
Сонека покачал головой:
— Живей, я сказал. У нас есть маленькое окно. Флот развертывается.
— Уже?
— Пойдем, Джон.
Они торопливо прошли сквозь тюремный отсек к кабине лифта. Сонека повернул рычаг, и двери открылись.
— Каков план? — прошептал Грамматикус. — Как мы достигнем поверхности?
— Десантная капсула, — ответил Сонека. — Они предназначены для высадки Легиона. Мы достигнем отсека нижней восьмой палубы. Я проверил график развертывания, вторая волна назначена на шесть часов, так что все пройдет тихо. Но сперва мы кое-что должны сделать.
— Что?
— Что-то, за что ты скажешь мне спасибо.
Они свернули в обширный главный коридор и столкнулись нос к носу со служебным сервитором. Сервитор остановился, с жужжанием изучая их, вопросительно выдвинув конечности.
— Это закрытая контролируемая зона. Предъявите ваши документы, — проскрежетал микрофон.
Сонека выстрелил ему в голову. Сервитор издал короткий вопль и ударился о стену коридора. Из взорванного черепа повалил дым.
— Бежим! — крикнул Сонека.
Они бежали, пока не начали задыхаться. Остановившись, они обнаружили себя в лабиринте вспомогательных залов и мрачных отсеков. Ленты розовато-лилового освещения создавали ощущение сумерек в заброшенном городе. Нет, тревоги не прозвучало, но в воздухе висело напряжение, словно он вот-вот взорвется грохотом.
— Где все? — спросил Грамматикус.
— В оружейной, готовятся к высадке, — ответил Сонека и указал Грамматикусу на тяжелые двери шлюзовой камеры.
— Сюда.
Грамматикус приложил руку к голове. Выражение боли, интереса и жажды действия изменили его лицо.
— О, — сказал он. — Я слышу ее.
— Я знаю, — ответил Сонека.
— Так, значит, она все-таки звала меня все это время? Это была она?
— Да.
— Спасибо тебе, Пето, — прошептал Грамматикус.
Он посмотрел так, словно готов был расплакаться. Сонека подтолкнул его и положил руку ему на плечо.
— Джон, послушай меня. Легион Альфа допрашивал ее, и она еще не в себе.
Грамматикус посмотрел на Сонеку:
— Я понимаю.
— Надеюсь, что понимаешь, — произнес Сонека и прижал руку к считывающему устройству.
Люк открылся. В углу темной маленькой комнаты что-то зашевелилось и захныкало.
Грамматикус оттолкнул Сонеку в сторону и пересек комнату, держа руки перед собой.
— Тише, тише, — сказал он. — Все в порядке. Это я.
Хныча и дрожа, Рахсана посмотрела на него дикими глазами. Она сидела, забившись в угол. Ее ноги были поджаты, а руки обхватили плечи. Одежда изорвана. Она взглянула на Грамматикуса и закричала.
— Рахсана, Рахсана, это просто борода! Я отрастил бороду!
Они закрыла лицо руками.
— Рахсана, все хорошо, — прошептал Джон.
Он осторожно коснулся ее, и она отпрянула.
— Все хорошо.
— Пожалуйста, быстрее, Джон, — прошипел Сонека.
Грамматикус обхватил Рахсану и встряхнул ее. Она припала к его груди и заплакала.
— Что они с ней сделали, Пето?
— Шир занимался ею. Он вошел в ее разум, выискивая тебя и любую информацию о Кабале, — ответил Сонека. — Процесс повредил ее рассудок. Ее подвергали этому еще на Нурте, пять месяцев назад. Я каждый день приносил ей еду и пытался поддержать ее в чистоте и здравии, но она сейчас мало чем отличается от дикого зверя…
