Она чувствовала приближение судна.
В облаках появилась точка и понеслась над каменистой долиной, оставляя позади инверсионный след. Это был «Шакал».
— Странно, что ему надо? — спросил Тче.
Вертолет сделал два круга над позициями Джокеров, а затем, совершив вираж, зашел на посадку на плоской скале поблизости.
Как только его когти вонзились в землю, кто-то выпрыгнул из бокового люка и побежал к роте.
— Черные Люциферы? — нервно пробормотала My.
Бронци ощутил дрожь паники.
— Нет… нет…
Три Люцифера, вооруженные и закованные в броню, уверенно спустились на поверхность и подошли к Джокерам. Они остановились на полпути, и им были явно безразличны подозрительные взгляды сотен геносолдат.
— Гетман Бронци, — сказал один из них. — Гетман, выйдите.
По роте пронесся ропот. Бронци понял, что его трясет. Не было никакой возможности спрятаться или убежать. Он сделал единственную вещь, которая ему оставалась.
— Это я, — сказал он, выйдя навстречу Люциферам.
Один из них немедленно выступил вперед и обезоружил его. Бронци не сопротивлялся.
— Какого хрена вы делаете? — возмущенно крикнул Тче.
— Гетман Бронци, — не обратил на пашу внимания Люцифер. — Вы задержаны по приказу лорда-командира. Следуйте за нами.
Джокеры начали возмущенно кричать, берясь за лазганы.
— Оставайтесь на местах! — заорал Бронци. — Это приказ! Всем оставаться на местах! Это всего лишь недоразумение, и мы его разрешим!
— Следуйте за нами, — повторил Люцифер.
— Нет, — отрезала Хонен My, встав рядом с Бронци. — Я этого не допущу. Вы не можете забрать моего старшего гетмана в разгар боевой операции.
— Ваши возражения приняты во внимание, уксор. Но это нас не остановит. Отойдите.
— Это оскорбление! — возмутилась My.
— Отойдите, уксор, — повторил Люцифер.
— Не надо провоцировать их, Хонен, — тихо сказал Бронци. — Я разберусь с этим и вернусь, как только смогу.
— Гуртадо, что это значит? — испуганно спросила она.
— Я не знаю.
— Бронци, блудливый старый пес, что ты натворил?
— Ничего. Я ничего не сделал. — Он взял ее руки в свои и посмотрел ей в глаза. — Я вернусь, Хонен. Присмотри за Джокерами, пока меня не будет, ладно?
— Гуртадо…
Он наклонился, поцеловал ее в щеку, а затем отпустил ее руки, позволяя Черным Люциферам отвести его к вертолету.
Гуртадо Бронци не оглянулся.
Хонен My смотрела вслед уходящим. Она была уверена, что никогда больше не увидит своего гетмана.
— Все пошло не так! — взревел Грамматикус.
— Потише, — сказал Альфарий.
— Нет! — сплюнул Грамматикус, повернувшись к примарху. — Это именно то недопонимание, которого я хотел избежать. Так не ведут дела с Кабалом. Вы не можете просто наставить на них свои пушки и…
— Я могу делать все, что хочу, — перебил Альфарий. — А я хочу полностью контролировать ситуацию. Кабал тайно и тонко пытался управлять действиями Легиона Альфа. Это не основа для доверия. Я выслушаю их, но не позволю использовать мой Легион или завести нас в ловушку.
— Но это не ловушка! — крикнул Грамматикус.
— Теперь нет, — согласился Омегон.
Грамматикус схватился руками за голову и отвернулся. Он поднял глаза и увидел Сонеку и Рахсану.
— Вы использовали меня?.. — удивленно произнес он.
— Не больше, чем ты использовал нас, Джон, — ответил Сонека. — И ты очень настойчиво пытался это сделать.
— Но… — начал Грамматикус.
— Это то, чего хотел мой повелитель, и я это сделал для него. Он хотел узнать, как ты поступишь, если получишь шанс, — ответил Сонека.
— И ты тоже, — прошептал Грамматикус, взглянув на Рахсану. — Все было обманом.
Она расстегнула ворот защитного костюма и достала из-за пазухи кулон.
— Из-за него мой разум казался тебе поврежденным.
— Но почему, Рахсана?
Она продолжила кокетливо расстегивать одежду, чтобы показать верх своей правой груди. Знак гидры прекрасно смотрелся на ее бледной коже.
Грамматикус отвернулся и опустился на колени.
— Кто будет говорить от имени Кабала? — спросил подошедший к ним Альфарий.
— Все будут говорить через меня, — щелкнул Г'Латрро. — Лорд Альфарий, а наш агент прав. Это неправильно. Кабал сожалеет о вашей агрессии.
— Но они хотели говорить со мной, так что пусть воспользуются случаем и начинают, — ответил Альфарий. — Мое терпение небезгранично. Что насколько важно, что вы приложили такие усилия лишь для того, чтобы привести меня сюда?
Переводчик Кабала не ответил. Позади него члены Кабала разговаривали друг с другом странными, низкими голосами.
— Будь бдителен, — сказал Ширу Пек, нацелив болтер на ксеносов. — Любой намек на вероломство…
Шир кивнул:
— Здесь есть психическая активность, но это просто разговоры. Никто из них ничего не замышляет.
— Сообщи мне о любых изменениях.
Жужжащий и бормочущий гул чужих голосов стих. Г'Латрро посмотрел на Альфария.
— Кабал будет говорить, хотя возмущен занятой вами позицией, — сказал он. — Но для людей такая подозрительность и агрессивность типичны.
— Начинай, — сказал Альфарий.
— Кабал будет говорить только напрямую с примархом Легиона Альфа, — заявил Г'Латрро.
— Я — примарх.
— С целым примархом, — сказал инсектоид.
Альфарий запнулся.
— Возможно, проявление доверия с вашей стороны будет полезно, учитывая, что вы делаете из нас мишени? — спросил Г'Латрро. — Это будет залогом того, что вам могут быть раскрыты по-настоящему важные секреты.
Альфарий сердито посмотрел на него и кивнул. Омегон, в своей мерцающей темной броне, медленно прошел вперед и встал рядом с Альфарием. Сонека и Рахсана обменялись непонимающими взглядами. Грамматикус заинтересованно смотрел.
— Отруби гидре голову, и две появятся на ее месте, — сказал Г'Латрро. — Среди генетических сынов Императора вы — единственные близнецы. Вы оба — примарх, одна душа в двух телах.
— Это факт, неизвестный вне нашего легиона, — сказал Омегон.
— Наш самый охраняемый секрет, — добавил Альфарий.
— Как вы это узнали? — спросил Омегон.
Жвала инсектоида дернулись.
— Путем осторожного изучения и сравнения известных примархов, длившегося десятки лет. Нам стало ясно, что самый старший и самые молодые — важнее всего. Из-за того, что сделает Хорус, из-за того, что предотвратите вы.
