— Та, которую притащил Ольмед, на восемь микронов меньше самой крупной. — Послышался вздох. — Но она на два микрона больше той, что лежит за ней.
Ольмед радостно взмахнул кулаком и принялся танцевать. Сонека усмехнулся.
— Очко Танцорам. Ольмед, принимай поздравления.
Ольмед переложил найденную им диоритовую голову в начало линии, а ту, что принес Джед, зашвырнул вдаль, где она смешалась с миллионами таких же.
— Выпей с нами, — предложил ему Пето. Потом он взглянул на Димитера. — Когда закат? Через восемьдесят минут?
— Я успею отыграться, — твердо ответил Шибан.
— Думаю, — раздался голос, — вы слишком много бездельничаете.
Сонека вскочил со своего места и обернулся. Ему улыбался Гуртадо Бронци.
— Ах ты, старый ублюдок! — закричал Пето, обнимая давнего друга. — Какого черта ты здесь делаешь?
— Вопрос двадцати крон и любопытства, — усмехнулся Бронци.
— Это Дими Шибан, — представил своего компаньона Сонека.
— Мы знакомы. — Гуртадо похлопал но спине гетмана Клоунов. — Зантиум, да?
— Я тоже тебя припоминаю, — улыбнулся в ответ Шибан. — Как дела, толстяк?
— Неплохо.
— Вина? — предложил Сонека.
— Давай, — согласился Бронци.
Его доспехи были покрыты толстым слоем пыли. Гуртадо немного ослабил ремни и присел рядом.
— Ну, во что играем? Есть правила?
— Есть, — прозвучал ответ Шибана.
— Играете на деньги?
— На деньги и вино.
Сонека протянул стакан старому другу.
— Есть две команды, — начал объяснять Димитер. — Клоуны и Танцоры, по пять человек от каждой, Они ищут и приносят сюда головы, которые выкладываются в линию, по размеру. Нашедший получает стакан вина за каждую. Что-то вроде стимула. Игра заканчивается на закате. Побеждает команда, нашедшая самые крупные головы.
— Так отчего бы не заставить ребят прикатить вон те огромные валуны? — Гуртадо указал на глыбы, лежащие метрах в ста от того места, где они сидели. — Победа обеспечена.
— Здесь есть одна тонкость.
— Правда? — Бронци улыбнулся, потягивая вино.
Шибан кивнул.
— Если команда приносит голову, которая меньше, чем самая крупная, но больше, чем остальные, самая большая выбрасывается.
Лицо Бронци осветила широкая улыбка.
— Действительно, дело тонкое. И кто выигрывает?
— Я, — гордо произнес Сонека.
Бронци достал кошелек.
— Четыре кроны на Шибана. До заката успеем.
Сонека в тот день выиграл в последние минуты перед закатом, когда Лон принес голову, удалившую из игры самую большую, найденную Клоунами. Он поднял ее и зашвырнул обратно в поле. Бронци потерял свои четыре кроны, а Шибан, согласно правилам, купил вино на обе команды.
— И все же, что ты здесь делаешь? — спросил Сонека.
— Дай-ка на твою руку посмотрю, — проигнорировал вопрос Бронци, разглядывая рану Пето. — Заживает понемногу, да?
— Гуртадо, я задал тебе вопрос.
— Отпуск, — произнес Бронци, откидываясь назад. С наступлением темноты воздух резко похолодел, и все трое придвинулись поближе к лампам и торфяным обогревателям. — Пятидневный отпуск, полученный от Хонен лично. Хотел тебя проведать.
— Это неправда.
— Почему нет?
Сонека улыбнулся и махнул Лону, чтобы тот принес еще одну бутылку.
— С каких это пор у Гуртадо Бронци нет секретного задания?
— Ну-ну, Пето, ты обижаешь меля. Неужели я не могу просто проведать старого друга?
Сонека продолжал ухмыляться.
— Ну ладно, — сдался Гуртадо. — Есть еще кое-что.
— Простите, гет… — прервал его голос.
Все трое подняли взгляд. Перед ними стоял сотрудник Муниторума, тот самый, чье время и терпение они расходовали целый день на игру.
— Что-то случилось? — поинтересовался Сонека.
— Медсестра приносит свои извинения за то, что отвлекает вас, но просит помочь с опознанием. Найдено тело одного из Танцоров.
Труп перенесли в холодильную камеру на окраине лагеря. Длинная грязная кирпичная постройка, приспособленная под холодильную камеру, словно пульсировала холодом. Тела погибших в пластиковых мешках лежали как дрова. Из мешков торчали лишь бледные ноги с ярлыками на больших пальцах. Гетманы прошагали мимо, игнорируя вонь бальзамирующих химикатов.
Интересующий их труп находился в отгороженном закутке. С тела еще не сняли доспехи. Труп пролежал в пустыне больше недели, и разложение было уже значительным. По лицу тянулась длинная черная царапина, форма выцвела, а все тело было сильно обезображено. Взглянув на труп, Сонека содрогнулся.
— Это не мой солдат, — сразу же выдал он.
Его слова повисли в ледяном воздухе облачком пара.
— Он, несомненно, ваш, гет, — настаивала медсестра.
Медсестра Ида была высокой женщиной в длинном медицинском халате и грязном переднике. Она могла бы стать уксором, но ее познания в медицине показали, что со временем из нее получится первоклассный врач. Гуртадо заинтересовался, не скучает ли Ида по академии. По ее тону можно было сказать, что скучает.
— Нет, — повторил Сонека, глядя на труп, — не мой.
— Как вы можете быть уверены, сэр? У него же почти не осталось лица.
— Думаю, он заметил, — вмешался Бронци.
— Где его нашли? — спросил Пето, дотронувшись до холодного плеча мертвеца, укрытого по грудь тканью, маскирующей следы вскрытия.
— В пустыне около Тель-Утана.
Сонека потряс головой:
— Это не мой боец. У меня нет пропавших, списки приходили неделю назад.
— Но у него же знаки отличия Танцоров. Вот, в петлицах, вот здесь, на горжете. Он одет как Танцор.
— Вы делали генетический анализ?
— Еще нет, — произнесла Ида.
— Ну так сделайте и узнаете, что это не мой солдат.
Медсестра вздохнула:
— Я это знаю, гет. Я просто хотела, чтобы вы подтвердили это прежде, чем я…
— Прежде, чем что? — опять перебил Бронци.
— Прежде чем я извещу уксоров Хилиада. Гетман Сонека, как вы думаете, есть ли какое-нибудь разумное объяснение, почему у одного из ваших людей нет сердца?
— Что?!
— Нет сердца, — решительно повторила Ида.
— А что у него там? — поинтересовался Гуртадо, кивнув на грудь трупа.
— Кадмиевая центрифуга. Объект подвергся нестандартной и очень сложной модификации органов. Его печень… В общем, я такого никогда не видела.
