Несколько освоившись после неожиданного светопреставления, с улыбкой вспоминая пережитый ужас, люди погрузились в свои обычные заботы. Залихватов с Михаилом поправляли завалившиеся палатки, Костя убирал сломанные ветки, Агафон перебирал намокшие вещи, Уля доваривала немудрёный ужин.
Лишь Загбой, по-старчески сгорбив спину, сидел у костра с трубкой в зубах. Его обеспокоенный взгляд, как всегда, смотрел на пляшущие языки огня, в котором он искал ответы на свои вопросы. Стихия, шаровая молния сломили в нём дух проводника. В мячике эвенк видел не что иное, как предупреждающий знак свыше, недобрую весть злых духов, предостерегающих от дальнейшего передвижения в задуманном направлении. Он долго молчал, ничего и никого не слушая. За трапезой, осторожно, в напряжении поедая горячую кашу, Загбой не проронил ни единого слова, как будто был один в тайге, а окружающие его люди со своими разговорами и поступками были только тенями. Даже после горячего, ободряющего чая он не выразил каких-то эмоций и спокойно, разобрав свой спальник, лёг спать неподалёку от затухающего костра.
Его поведение вызвало некоторое недоумение. Залихватов и Сергей несколько раз обращались к нему с различными предложениями, но, так и не дождавшись никаких ответов, оставили его в покое, рассудив, что утренняя свежесть всегда бодрит разум и развязывает самый скованный язык.
На весеннюю тайгу чёрной вуалью тихо и незаметно легла тёплая, мягкая и необычайно загадочная, таинственная ночь. Куском вулканической магмы едва теплится костёр. Вокруг дымчатой бесконечностью притихла тайга. Серый туман окутал влагой уснувшие кедры. Где-то в глубине оврага с настойчивым постоянством шумел гремучий ключ. С недалёкого гольца потянуло приятной прохладой.
Во временном лагере отдыхают уставшие путники. Из провисших палаток доносится шумное сопение Залихватова, Михаила и Кости. Им помогает глубокий храп Агафона: он спит в своём спальнике в палатке вместе с Костей. Неподалёку от костра забугрился лохматый ком: в оленьем спальнике Загбой нервно переживает глубокие, вещие сны. В недалёких корневищах деревьев развалились во всю длину тела собаки. Их три: пёстрая — Кухта, палевый кобель Загбоя — Чингар (в память о погибшем когда-то в реке кобеле следопыт всегда называл своих собак одним именем — Чингар) и рыжая сука Залихватова — Веста. Иногда то тут, то там вспыхивают фосфорические огоньки. На малейшие шорохи собаки открывают глаза, осматриваются вокруг, принюхиваются, оценивая обстановку, но, не находя ничего подозрительного, что бы удостоило их охотничьего инстинкта, успокаиваются, шумно вздыхают и вновь погружаются в сон.
Несмотря на столь поздний час, у огня, сидят двое — Уля и Сергей. Молодым не спится, их души будоражит горячая весна. Вольный воздух кружит головы. Ароматы запахов томят сердце. Случилось так, что все разошлись по своим местам, а они остались. Друг против друга, по разные стороны костра, так, чтобы видеть другие глаза. Он смотрит на девушку постоянно, как привороженный олень, наблюдающий за своей верной оленухой. Она иногда «искрит» своим милым взором, чтобы как будто нечаянно посмотреть, что происходит у него за спиной, или одаривает его взглядом, когда он высказывает интересную мысль.
Сергей говорит больше. Уля слушает. Он старается быть ненавязчивым, потому что сегодня первый вечер, как она спокойно осталась с ним наедине. Пусть даже так, через костёр, на некотором расстоянии, в этой колдовской, таежной ночи. Волнующиеся сердца гоняют по напряжённому телу головокружительный адреналин, и до необходимого друг другу слова остается всего лишь какой-то шаг, но оба не в силах сделать его. Как это произошло? Просто Уля осталась сидеть после всех. А Сергей не смог уйти от неё. Может быть, этому способствовало вечернее происшествие, когда он спас Николая. Или весна вскружила головы. А может, просто пришло время открыто любить.
Уля не вспоминала прошлое, образ Пелагии исчез. Боль ушла. Обида притупилась. В этот момент они только вдвоём. Их встречи, беседы, несмотря ни на что, жили в ней постоянно всё это время. Да, она видела. Да, клялась никогда не прощать. Да, пыталась разлюбить его, но не смогла. Всегда, повсюду и везде Сергей был с ней, в её мыслях. Она понимала, что относится к нему жестоко. Но как ни старалась, не смогла подавить своих чувств.
Как-то вечером перед выходом в тайгу Уля случайно услышала разговор, в котором Сергей говорил, что после Кучума не вернётся на прииск, а уйдёт в другую сторону, на запад, на Алтай. Это значило, что наступали последние дни, когда она видела его. Может быть, последний раз в своей жизни. Почему и решилась идти под голец, хотя до этого были другие планы. А зачем пошла? Сама не знала и ни на что не надеялась. Хотя и видела, что Сергей готов броситься ей в ноги. Но врождённая гордость не позволяла первой сделать шаг навстречу.
Девушка понимала, что в таком «зависшем» положении долго находиться не сможет и наступит момент, когда она ответит ему любовью. Но преступить невидимую черту не могла всё из-за той же своей неукротимой гордости. Уля понимала, что сегодня произошло желанное. Она сама сделала шаг навстречу, осталась у костра, понимала, что не может скрывать желания просто быть с ним рядом, с любимым. Но как это произойдёт? Когда его руки прикоснутся к её телу? От этой мысли сердце Ули замирало, едва не останавливаясь, голову охватывало сладким туманом, по щекам растекался сок клюквы, а в горячих ладошках бегали мелкие мурашки. Хорошо, что Сергей не видит её состояния, темнота приглушает краски. А он, кажется, и не замечает, что творится с Улей, просто смотрит и говорит совершенно о другом.
Это так только кажется. На самом деле Сергей видит всё, просто не спрашивает, о чём думает она, и не говорит, о чем думает он. Чувствует, что не пришло время, что девушка просто может отвергнуть его, как это уже было не раз. Ему ничего не остаётся, как дожидаться той минуты, когда она благосклонно протянет свои ладошки.
Он рассказывает о сегодняшнем происшествии, объясняет Уле, откуда появляется шаровая молния, что собой представляет и как вообще происходят электрические заряды. Для неё это ново, девушка с удивлением слушает занимательный урок физики, который ей не проишлось учить, и непонятно, верит или нет его словам. Об этом она ещё никогда не слышала. Жизнь в тайге более тяжёлая и жестокая штука, чем философские догмы в городе у теплой печки. В тайге все происходит совершенно в другом виде, сказочном и даже мистическом.
— А тетушка Закпой мне рассказывай про другое, — тихо проговорила Уля тогда, когда он выдержал наиболее длинную паузу.
— Про что? — удивился он, посмотрев на неё широко открытыми глазами.
— Он говори, что злые тухи тайги и гор претупрежтают и наказывают лютей за их грехи. Огненный шар в тороге — турной знак. Эскери претостерегает нас от тальнейшего пути. Харги злится, что мы топчем ноками его влатения. Злые тухи хотели сеготня упить Залихватова, и только лишь Амака потсказал тепе, как телай правильно, чтопы спасти своего труга.
— Это что получается, Амака сказал мне, что надо стрелять? — едва не засмеялся Сергей.
— Да, это так, — девушка согласно кивнула головой. — Не нато смеяться, тухи всё слышат и наказывают.
