Сильная русская эскадра, сосредоточенная для атаки Синопского рейда, отличалась одним большим недостатком – полным отсутствием пароходов; и в этом отношении Осман-паша, имевший в своем распоряжении два парохода, из которых один («Таиф») батарейный, с 20 орудиями, находился в лучшем положении сравнительно со своим противником.
Обращаясь к личному составу обеих сторон, остается только повторить сказанное выше о славном Черноморском флоте и его доблестном адмирале. В тесной, сплоченной в одно целое дружной семье моряков высокое и вполне сознательное чувство исполнения своего долга, любовь к царю и родине и гордость своим флагом отличали не только офицерский состав: они были одинаково равны и для адмирала и для последнего матроса и служили залогом успеха.
Руководители Черноморского флота путем многолетних неустанных работ не только не дали заглохнуть этому природному чувству русского народа, но старались поддержать, развить такой священный в воине огонь, обратив его в сознательно понимаемое, а потому и особенно сильное чувство исполнения своего долга. Обожание своего адмирала, дружба всего командного элемента и отличная техническая подготовка довершали остальное.
Со стороны наших противников – известный мусульманский фанатизм, не имевший здесь, в морском бою, обычной силы электрического тока, личная храбрость, в особенности при обороне, но в значительной дозе уменьшаемая действием не на сухом пути, и полное отсутствие спайки между высшими и низшими, между офицерами и матросами придавали эскадре Османа-паши типичные черты. […]
Канун сражения адмирал Нахимов провел в обдумывании плана предстоящей атаки и в передаче своих распоряжений эскадре. В морском деле лучшей тактикой он считал «близкое расстояние от неприятеля и взаимную помощь друг другу». Очевидно, что такой способ действий он предполагал применить и в Синопском сражении.
Таким образом, весь маневр сводился к подходу на самое близкое расстояние с возможно меньшими потерями от неприятельского огня во время движения, к быстрому и сноровистому развертыванию судов в боевую линию и к постановке их в положение, удобное для решительного действия против неприятеля и для взаимной помощи друг другу. Но кроме этого боевого плана обстоятельства требовали обратить внимание и на возможные в бою случайности, в особенности потому, что Осман-паша имел в своих руках пароходы, которых совершенно не было у Нахимова.
Турецкий пароход «Таиф» имел бы, при желании энергично действовать, полную возможность занять во время боя позицию, позволявшую ему безнаказанно обстреливать часть наших судов продольным огнем.
План атаки, составленный Павлом Степановичем, по своей простоте, ясности и обдуманности вполне удовлетворял выше приведенным условиям.
В ночь с 16 на 17 ноября наша эскадра находилась в 22 милях от Синопа, в ночь с 17 на 18 число она приблизилась на 10 миль. Отсюда, собственно, должно было начаться движение для атаки Синопского рейда. Владея морем, Нахимов имел полную возможность двинуться на Синопский рейд с юго-восточного, южного и юго-западного направлений. Павел Степанович решил приблизиться с юго-восточного направления.
Такое направление кроме условий ветра было особенно выгодно в том отношении, что наша эскадра почти до постановки на якорь подвергалась ввиду дугообразного расположения турецких судов огню лишь 62 орудий (западного фаса); при движении в южном направлении она подвергалась бы огню 127 орудий и в юго-западном направлении – огню 154 орудий восточного фаса судов. Что же касается участия в дальнем обстреливании береговых батарей, то при всех трех направлениях оно было почти одинаково.
Нахимов назначил подход эскадры в двух колоннах, развертывание, самое быстрое, по передним кораблям в обе стороны. Для противодействия турецким пароходам адмирал отделил два бывших в его распоряжении фрегата, «Кагул» и «Кулевчи», как суда, более подвижные и несшие менее сильную, но вполне достаточную для борьбы с пароходами артиллерию. Он решил держать во время боя эти фрегаты под парусами.
В самом бою начальнику эскадры трудно держать ее в своих руках: здесь начинаются уже самостоятельные действия командиров судов. Поэтому Нахимов поставил флагманские корабли в голове колонн; этим достигалось и известное нравственное воздействие на эскадру, и, кроме того, Павел Степанович оставлял в своих руках решение весьма важного вопроса о месте постановки эскадры на якорь.
Разбирая внимательно весь план действий адмирала Нахимова, нельзя не отдать ему справедливости, что все им было обдумано, все соображено, и успех дела был подготовлен до мельчайших подробностей.
В 10 часов утра 17 ноября, воспользовавшись несколько прояснившейся погодой, адмирал собрал на корабле «Императрица Мария» второго флагмана и всех командиров и ознакомил их со своими предположениями. В 11 часов на эскадре читался уже приказ Нахимова для атаки турецкого флота, стоявшего на Синопском рейде. Адмирал, передавая диспозицию, по которой суда должны для боя стать на якорь, прежде всего подтверждал в приказе свое непременное требование становиться в возможно близком от неприятеля расстоянии, однако не менее как на 10-саженной глубине.
Дав далее необходимые технические указания, Нахимов перешел к изложению своих боевых требований. Он приказывал немедленно прекращать огонь по судам, которые спустят флаги, и переносить его на суда, еще сопротивляющиеся, и на береговые батареи, которые, по словам Нахимова, несомненно, будут продолжать действовать, даже если бы с турецким флотом дело и было покончено. Огонь приказывалось открывать по второму адмиральскому выстрелу, если со стороны неприятеля не будет оказано никакого сопротивления; в противном случае каждое судно открывает огонь, соображаясь с обстоятельствами.
Приказав, по возможности, не разрушать консульские дома, адмирал в заключение высказал мысль, что все предварительные наставления могут при переменившихся обстоятельствах затруднить знающего свое дело командира, а потому, заканчивал Нахимов, «я предоставляю каждому совершенно независимо действовать по усмотрению своему, но непременно исполнить свой долг. Государь император и Россия ожидают славных подвигов от Черноморского флота. От нас зависит оправдать ожидания».
В то время как эскадра Нахимова проводила канун сражения в подготовке к бою, генерал-адъютант Корнилов спешил из Севастополя с тремя пароходами на помощь Павлу Степановичу. Судьба, однако, как увидим ниже, не дала ему возможности разделить славные лавры Нахимова. Досадное волнение и противные ветры замедлили приход пароходов к Синопу.
Прошел канун Синопского боя. Неторопливо, спокойно и без всякой суеты обдумал адмирал свой несложный по исполнению, но решительный по результатам план действий. Он вел или к полной победе, или к геройской гибели наших судов; другого выхода не предвиделось ни в мыслях адмирала, ни в той краткости, простоте и определенности, которые отличали его приказания, ни, наконец, в сердцах и воле всей команды, до последнего матроса включительно.
Сорокадневное беспрерывное пребывание на страже русских интересов в бурном море, бесплодные труды и лишения, понесенные в это продолжительное плавание, а главное, набиравшееся капля за каплей горькое чувство оскорбления и вероломных поступков, сознательно понимаемое офицерами и инстинктивно воспринимаемое всей сильной духом серой массой, были тому ручательством.
