Вместо ответа, Броун спросил: «Какие имеются сведения на счет укреплений Севастополя и силы войск, с которыми придется сражаться в Крыму?» Раглан отвечал, что он не имеет о том достоверных сведений, что ни он, ни маршал Сент-Арно не знали числа неприятельских войск, и что хотя оба они надеялись встретить в Крыму не более 70 тысяч человек, однако же не были уверены в том, что не найдут там сто тысяч и даже более.
Тогда генерал Броун, сославшись на авторитет Веллингтона, под начальством которого некогда служил вместе с Рагланом, сказал, что сей великий полководец в подобных обстоятельствах никогда бы не решился на такое неверное предприятие. «Впрочем, – прибавил он, – вам не остается ничего более, как действовать сообразно видам правительства, потому что, сколько могу судить из депеши лорда Ньюкасла, дело уже решено, и ежели вы откажетесь принять на себя ответственность в его исполнении, то на ваше место назначат кого-либо другого, более уступчивого».
Таким образом, если бы лорд Раглан отклонил от себя ответственность, то экспедиция в Крым все-таки состоялась бы, и потому весьма понятно, что он не хотел выказать нерешительность, недостойную старого заслуженного воина. На военном совете, собранном 6 (18) июля, в котором, кроме обоих союзных главнокомандующих, участвовали адмиралы Дундас, Гамелен, Брюа и Лайонс и начальники штабов армии, Раглан настойчиво поддерживал экспедицию, а маршал Сент-Арно, зная, что Наполеон III был одних мыслей с английским правительством, изъявил согласие на предложение лорда Раглана, хотя и сам маршал, и весь штаб его, были противного мнения.
Впрочем, союзники, решаясь как бы нехотя на такое сомнительное предприятие, отложили его на неопределенное время, а между тем составляли проект высадки и производили по-прежнему обозрения берегов Крыма.
Предположение амбаркации и высадки войск было составлено 8 (20) июля начальником французского морского штаба графом Буэ-Вилльоме (Bouet-Willaumez) и одобрено с некоторыми изменениями адмиралом Дундасом.
На основании этого плана, французский флот был разделен на две эскадры, одну для транспорта войск, а другую, боевую, для прикрытия первой: из числа 15 кораблей, на девяти, составлявших транспортную эскадру, положено иметь по 1500 человек, а на шести, боевой эскадры, всего по 500, чтобы предоставить более удобства действию морской артиллерии; на 15 французских и турецких пароходах должны были находиться 40 полевых орудий со всей их материальной частью и прислугой; а на остальных судах – 1500 человек пехоты, обоз и лошади главного штаба; кроме того, на восьми турецких кораблях до 8000 человек: следовательно, всего до 28 000 чел. французских войск с 40 орудиями.
По высадке их на крымский берег, французские и турецкие пароходы могли, через 5 или 6 дней, перевезти еще 12 000 человек. Адмирал Дундас, со своей стороны, взялся под прикрытием восьми кораблей доставить на двух кораблях и многих пароходах всю английскую армию, в числе 25 000 человек, и потом, во второй раз, на пароходах – французскую кавалерию. Что же касается до жизненных припасов, то на флоте должно было находиться 10-дневное продовольствие; впоследствии же предполагалось снабжать армию посредством доставки провианта на торговых судах из Варны, Бальчика и Константинополя.
Тогда же для обозрения берегов Крыма и выбора места для высадки была наряжена комиссия, состоявшая из адмирала Брюа и генералов Броуна и Канробера, которая отправилась из Бальчика утром 9 (21) июля на кораб-ле «Монтебелло», в сопровождении кораблей «Наполеон», «Жан-Бар», «Фридланд», «Иена», «Маренго», «Сюфрен» и фрегата «Кацик». Со стороны же англичан был выслан паровой корвет «Фюри», за которым следовали несколько кораблей и пароходов.
13-го (25-го) вечером генералы Броун и Канробер, с состоявшими при них офицерами, прибыли на «Фюри», где находился и адмирал Лайонс, и направились вдоль берега. 14-го (26-го), на рассвете, в виду Севастополя появились обе эскадры, в числе 14 кораблей и 7 пароходов. Все эти суда держались на значительном расстоянии от наших укреплений, кроме трех пароходов, кои подошли ближе к северному берегу рейда; но как только один из них, корвет «Фюри», получил в корму четыре ядра, пущенных с Волоховой башни, то все они потянулись к мысу Лукуллу, где стал на якорь весь неприятельский флот, и занялись промерами. 15 (27) июля, корабли «Британия» и «Монтебелло», буксируемые пароходами, подошли у Балаклавы к берегу на 3/4 версты.
В тот же день неприятельские паровые суда появились у Феодосии. Затем весь неприятельский флот возвратился к Варне и Бальчику. Результатом обозрения, произведенного союзниками, было убеждение в удобстве высадки у мыса Лукулла близ устья Альмы либо в небольшой бухте у впадения Качи.
Между тем холера, свирепствовавшая в лагере у Варны, появилась и на флоте, сперва у французов, а потом и у англичан. В продолжение полутора суток корабль «Британия» потерял 80 человек, «Альбион» – 50, «Трафальгар» – 35. Потери французов были еще более: на кораблях «Париж» и «Монтебелло» урон вообще простирался свыше 400 человек. Союзные адмиралы, опасаясь оставаться у Бальчика, где застигла их холера, ушли в море; но холера продолжалась с прежней силой.
Не прежде 3 (15) августа, когда на французской эскадре умерли 800 человек и было 1200 больных, болезнь сделалась менее опасной; но многие из начальников войск и флота опасались приступить к амбаркации, полагая, что столпление людей на кораблях могло усилить холеру.
В особенности же адмиралы, страшась ответственности, которой могли подвергнуться в случае неудачи, представляли обоим главнокомандующим, что, во-первых, на берегах Крыма не было удобных гаваней, и потому флот, застигнутый осенними бурями, не нашел бы никакого убежища; во-вторых, снабжение армии жизненными припасами было бы крайне затруднено недостатком гаваней и опасностью плавания осенью в Черном море, и в-третьих, в случае неудачи, посажение войск на суда, в виду неприятеля, могло иметь самые гибельные последствия.
Таковы были опасения, изъявленные адмиралами на совещании 8 (20) августа; тогда же был определен ими порядок плавания и высадки на крымский берег союзного флота. 12-го (24-го) французы приступили к амбаркации войск, но отплытие их было условлено не прежде 14-го (26-го), на последнем совете, в коем участвовали, кроме главнокомандующих сухопутными и морскими силами, адмиралы Брюа и Лайонс, генералы Канробер, Бургойн и Мартимпрей, начальник морского штаба, произведенный в контр-адмиралы Буэ-Вильоме и полковник Трошю.
После жарких и продолжительных прений, экспедиция в Крым была решена окончательно. Французы к 22 августа (3 сентября) успели посадить на суда, в Варне и Бальчике, 25 200 чел. пехоты с 68 орудиями, всего же до 28 000 чел., в числе коих было не более ста кавалеристов; кроме того, до 7 тысяч турок, приданных французскому корпусу, были посажены большей частью на турецких судах. Два дня спустя, англичане кончили амбаркацию в Варне 22 тысяч чел. пехоты и 2 тысяч всадников с 54 орудиями. Сборным пунктом союзных эскадр был назначен Илан-Адасси (Змеиный остров) близ устий Дуная, куда соединенный флот собрался 28 августа (9 сентября).
