К свадьбе созывались издалека князья, родственные и союзные. За невестами отправлялись многочисленные поезды. Когда все сборы и приготовления оканчивались, начинался сам обряд совершения свадьбы. «Древняя русская свадьба есть целая поэма в действии, состоящая из знаменательных обрядов, с присоединением множества разнообразных песет» (Погодин).
Прежде всего молодые готовились к свадьбе говеньем и исповедью, испрашивали благословения у своих родителей:
Не прошу я, батюшка,
Ни злата, ни серебра.
Прошу я, батюшка,
Благословенья твоего.
В день свадьбы собирались все участники торжества: тысяцкий и тысяцкого жена, дружки, свахи, поезжане, бояре и боярыни, конюший, ясельничий, свечники, каравайники, носильщики с ковром, с подножками и т. д., все должностные лица. Бояре уряжали людей и, когда все было готово, извещали жениха, который убирался в палатах. Конюший подводил резвого аргамака, которого обязан был стеречь во время венчания.
В то же время происходили сборы и наряжание в дорогие уборы невесты. При этом волосы не заплетали в косу, а оставляли распущенными по плечам. Затем невеста и боярыни садились за стол. Перед ними стояли разные должностные лица со свечами, караваем и ширинками в ожидании известия от жениха.
Все были при деле: старший дружка жениха резал сыр и перепечу; старший дружка невесты должен был поднести каравай, а меньший раздавал дары – ширинки, платки и полотенца, вынизанные жемчугом и шитые золотом и шелками. Путь к храму устилался дорогими тканями и коврами, в храме возжигали свечи, а пол устилали хмелем и льном.
По получении известия от жениха к палатам невесты боярин подавал богато убранные сани, и начиналось шествие к храму: свечники, каравайники и другие в дорогих нарядах несли обручальные свечи и святую богоявленскую воду. Священники кропили путь святой водой.
Особые сторожа наблюдали порядок среди народа и смотрели, чтобы кто-нибудь не перешел дороги. При входе в церковь молодых осыпали хмелем. Венчание князей нередко совершалось епископом. После совершения таинства новобрачные, по прекрасному обычаю того времени, причащались святых тайн.
После венчания, оставив новобрачного в церкви на венчальном месте, свахи отводили молодую в трапезу или на паперть. Здесь с ее головы снимали девичий убор и, разделив волосы надвое, заплетали в две косы, которыми окружали голову. Накрыв голову кокошником, покрывали ее фатой и подводили к новобрачному. На другой день свадьбы косу обрезали, при слезах и рыдании новобрачной.
Затем следовали поезд от венчания, шествие в палаты и пир, или столованье. Свадебный пир назывался княжим столом. Свадебная комната богато убиралась. Дубовые столы покрывались браными скатертями и устанавливались яствами. Молодым приготовляли место в углу под иконами.
Прежде всего новобрачные вкушали каравай, который был символом их брачного союза. На особом столе ставилась перепеча. Она приготовлялась из сдобного хлебного теста в виде конуса, с гранью, похожей на ананасную. Перепеча также заранее приносилась в палату, вместе с сыром и солью. Чинно шло честное столованье, со строгим соблюдением установленного порядка.
В определенное время старший дружка, благословясь у посаженого отца и матери, разрезал перепечу; в свое время большой дружка, обернув сосуд соболями, подавал новобрачным кашу, приготовлявшуюся с особыми обрядами, и т. д. Светлое пиршество продолжалось три дня. Оно сопровождалось музыкой и играми.
Гости разъезжались, получив богатые подарки. За княжнами родители давали большое приданое, «многое множество без числа злата и серебра». При расставании с дочерью родители проливали слезы, «занеже бе мила има».
Таким-то образом Александр Ярославич «чини кашу в Торопце», но он повторил свадебные пиршества и по приезде в Новгород, «не из любви к пирам, – по справедливому замечанию историка, – а из желания делиться своею радостью с народом. Он хотел, чтобы его домашняя жизнь имела тесную связь с государственною».
«Сии народные угощения, – по справедливому замечанию Карамзина, – обыкновенные в Древней России, установленные в начале гражданских обществ и долго поддерживаемые благоразумием государственным, представляли картину, можно сказать, восхитительную.
Государь, как истинный хозяин, потчевал граждан, пил и ел вместе с ними; вельможи, тиуны, воеводы, знаменитые духовные особы смешивались с бесчисленными толпами гостей всякого состояния; дух братства оживлял сердца, питая в них любовь к отечеству и венценосцам».
В Новгороде с молодой супругой Александр Ярославич поселился в обычном местопребывании новгородских князей – в Городище.
Окрестности Великого Новгорода изобилуют водой. По выходе из Ильменя Волхов отделяет от себя рукав, Волховец, а близ самой торговой стороны Новгорода – другой рукав, Жилотуг, соединяющийся потом с Волховцем. На правом берегу реки, между истоками этих рукавов находится возвышение, имеющее около квадратной версты.
Здесь мы встречаем теперь простое село, жители которого занимаются рыбной ловлей и разведением овощей, но некогда это было так называемое Городище, или загородный княжеский двор, где большей частью жили князья Великого Новгорода. Князья любили соединять в своих загородных жилищах все удобства для жизни, какие представляло то время: недаром они называли их «раем», «красным селом» и т. п.
Княжеский терем, от которого теперь не осталось никаких следов, со множеством пестрых узорчатых украшений, с позолоченным гребнем и смотревшими в разные стороны коньками на его концах, с резными карнизами представлял весьма красивый вид. Внутри терема особенным убранством отличались сени, или столовая комната, где происходили пиршества. Полы устилались дорогими коврами, а стены расписывались.
Но, разумеется, самой священной принадлежностью и лучшим украшением жилища были святые иконы. Посетители при входе и выходе из дома прежде всего обращались к ним и набожно крестились. Члены семейства усердно молились пред ними и утром и вечером, пред обедом и ужином.
Древние русские люди в присутствии святых икон не дозволяли себе, под опасением тяжкого греха, чего-либо предосудительного. Иконы у князей богато украшались золотыми и серебряными окладами, жемчугом и драгоценными камнями.
К сеням пристраивалась лестница с крытой площадкой наверху, или крыльцо, также затейливо украшенное красивыми точеными столбиками. К крыльцу вели расчищенные дорожки, усыпанные желтым песком. На дворе близ терема можно было увидать княжеских слуг, конюхов и дворников, коротающих свой досуг за игрой в шашки или бабки.
Нередко число таких слуг избиралось до нескольких сот человек. Близ терема располагались хозяйственные постройки, где складывалось всякого рода добро; кладовые, погреба, в которых в изобилии хранились «меды стоялые, питьица медвяные, зелено вино». Скотные дворы и конюшни вмещали множество добрых коней, крупного и мелкого скота. На дворе стояло по нескольку сот стогов.
Обширность построек и всякого рода запасов будет для нас вполне понятна, если вспомним, что при князе неотлучно находилась часть его дружины, так называемые «отроки, детские пасынки», у князя же хранилось оружие и содержались запасы коней для военного времени.
