Н.М. вспоминает некую устроенную для О.М. Лахути командировку на канал Москва-Волга и даже написанный по ее впечатлениям «канальский» стишок, уничтоженный ею самой в Ташкенте – с благословения А.А.
Понятно, что такая командировка не была долгой, а скорее всего и вообще однодневной. А раз так, то наиболее вероятными ее датами могли быть или самое начало июля, или почти весь август. и к ним, по слову Шиварова, в свое время планировалось присоеднить и самого О.М.
Еще в мае О.М. бомбардировал Союз Писателей письмами и звонками с предложениями своего поэтического вечера. Идея читки весьма понравилась все тому же Лахути – более того, она показалась ему спасительной. «Да знаю ли я что-нибудь о Лахути, кроме того, что он был приветлив и внимателен? Ровно ничего… Но в той озверелой обстановке его приветливость казалась чудом. Самостоятельно решить вопрос о вечере ни Ставский, ни Лахути не могли. Всё решалось наверху. Мы ждали в Савёлове разрешения этого вопроса государственной важности и изредка наведывались в Союз, чтобы узнать мнение по этому поводу высших инстанций.
<…> Вечер всё не назначался. Наконец позвонили из Союза Евгению Яковлевичу. У него спросили, как найти Мандельштама и можно ли немедленно сообщить ему, что вечер назначен на следующий день. Телеграф работал как ему заблагорассудится, и Женя не решился довериться на его милость. Он бросился на вокзал и последним поездом приехал к нам в Савёлово. В ту минуту он, наверное, тоже поверил в стихи и вечер.
На следующий день мы отправились в Москву и в назначенный час пришли в Союз. Секретарши еще сидели на своих местах, но про вечер никто ничего не знал: кажется, что-то слышали, а что именно, не помним… В клубе все комнаты были закрыты. Никаких объявлений мы не нашли.
Оставалось только узнать, рассылались ли повестки. Шкловский не получил, но он посоветовал позвонить кому-нибудь из поэтов – приглашения часто рассылались только членам секций. У нас под рукой был телефон Асеева. О. М. позвонил ему и спросил, получил ли он повестку, и, побледнев, повесил трубку. Асеев ответил, что как будто что-то мельком слышал, но что разговаривать он не может: занят, торопится в Большой театр на «Снегурочку»… К другим поэтам О. М. звонить не рискнул.
Загадку вечера мы так и не разгадали. Звонили действительно из Союза, но кто – неизвестно. Быть может, отдел кадров, потому что секретарши, обычно занимающиеся этими делами, никаких распоряжений не получали, хотя что-то смутно слышали. Если ж это был отдел кадров, то зачем ему понадобился Мандельштам? У нас мелькнуло предположение, что О. М. выманили из Савёлова, чтобы его арестовать, но не успели получить санкции какого-нибудь начальства, может, самого Сталина, поскольку в прошлом деле имелись его распоряжения. Для облегчения работы перегруженных чекистов людей не раз вызывали в какое-нибудь учреждение, чтобы оттуда отправить на Лубянку. Рассказы о таких случаях ходили во множестве. Гадать, что к чему, не имело смысла: не стоит себя преждевременно хоронить. Мы вернулись в Савёлово и снова сделали вид, будто мы дачники»
[393]
Но «Снегурочка» действительно шла в этот день в Большом и повестки действительно рассылались А. Сурковым! В архиве А.Е.Крученыха даже сохранился экземпляр, посланный, в частности, И.Уткину
[394]. Уткин числился по секции поэтов, но повестку, похоже, получили и прозаики, по крайней мере Пришвин. 16 октября 1937 года он записал в дневнике: «Встретился Мандельштам с женой (конечно) и сказал, что не обижается». И затем – загадочная приписка: И не на кого обижаться: сами обидчики обижены»
[395]
Загадочная фраза, но явно относящаяся к разгильдяйскому – или хорошо организованному? – конфузу вчерашнего дня, точнее, вечера с несостоявшейся читкой стихов.
Может быть, Союз хотел показать Мандельштаму, насколько не востребованы другими его новые стихи и он сам?
Но почему же тогда не было ни Суркова, ни даже Лахути?…
Документы
‹1›
Письмо Ответственного секретаря Правления ССП СССР В.П. Ставского Н.Я.Мандельштам с просьбой предоставить одну из комнат ее квартиры во временное пользование Н.К.Костареву.
СОЮЗ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ СССР
Москва, ул. Воровского, д.52 Тел. 3-36-32
Правление
№ 09 29 марта 1936 г.
Надежде Яковлевне МАНДЕЛЬШТАМ
Правление ССП СССР просит Вас предоставить во временное пользование одну из комнат Вашей квартиры – писателю тов. КОСТАРЕВУ Н.К. – сроком 8-9 месяцев.
Отв. Секретарь
Правления ССП СССР (СТАВСКИЙ)
РГАЛИ. Ф.1893. Оп.3. Д.79 (предварительная нумерация). Л.1. Письмо на бланке ССП СССР. Оригинал.
‹2›
Расписка Н.К.Костарева с обязательством освободить комнату в случае досрочного возвращения О.Э.Мандельштама в Москву.
Обязуюсь – в случае возвращения тов. О.Э.Мандельштама в Москву в свою квартиру по ул. Фурманова 5, кв. 26 – освободить раньше означенного в отношении Союза ССП от 29.III – срока, при условии предупреждения за три недели (21 день)
Ник. Костарев
30.III.36 г.
Москва
РГАЛИ. Ф.1893. Оп.3. Д.79 (предварительная нумерация). Л.2. Автограф Н.К.Костарева, черные чернила.
‹3›
Медицинская справка от 25 мая 1937 года с предписанием О.Э. Мандельштаму постельного режима на один–два дня
Союз Советских Писателей
Литературный Фонд Союза ССР
(ЛИТФОНД)
Отдел санатор‹ный›
25 мая 1937
№ СО/12
Москва, Тверской бульвар, д. № 25
Тел. 1-20-63, 1-81-80
СПРАВКА
Дана гр. Мандельштаму Иосифу в том, что ему была оказана медицинская помощь в помещении Литературного института (Тверской бул., 25) по поводу сердечного припадка. По состоянию его здоровья ему показан абсолютный покой в продолжении 1–2-х дней.
Руководитель группы: И. Рубин
Врач-консультант: Разумова
[396]
AM. Короб 4. Папка 11.
‹4›
Листок о нетрудоспособности О.Э. Мандельштама, с 26 мая по 23 июня 1937 года
