Книга "Посмотрим, кто кого переупрямит...". Надежда Яковлевна Мандельштам в письмах, воспоминаниях, свидетельствах, страница 26. Автор книги Павел Нерлер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «"Посмотрим, кто кого переупрямит...". Надежда Яковлевна Мандельштам в письмах, воспоминаниях, свидетельствах»

Cтраница 26

Противно, что и в старости (т. е. сейчас) не будет денег, квартиры и т. д. Жалко, что нельзя работать дальше – хорошо действует на пищеварение. Но мне больше учиться не хочется. Меньше всего бороться за свою работу. Как-нибудь доживу. И не то бывало. На всё у меня есть своя сказка, которая не дает мне силы делать обычные “дамские” шаги (писать, приезжать, уговаривать, доказывать и т. д.). Умница Усова: она встретила на одну треть седую учительницу провинциального инфака с каплей на носу и папиросой в зубах, которая доказывала Чемоданову [198], что наука лопнет без ее инфинитива. Увидав, Усова не написала диссертации. У меня есть капля, седина и папироса, лучше полежу и посплю.


Что Саня? Я обрадовалась, услыхав по радио рассказ про уголь, лекарства и про его – Санино – отвращение к дурным запахам.

Что делает мой друг Звегинцев? Это прелестный мальчик. В Ташкенте его называли Смердяковым, Сквозняком (он, подслушивая что-то, приоткрыл дверь – сквозняк выдал), и все очень уважали за умение устраивать свои дела. Я тоже.

Кстати, я ничего не ответила Институту. Лень и не знаю, что ответить. В МГУ обращаться не буду. Так обращаются всюду со всеми провинциальными филологами. Обычная история. Здесь нет, я думаю, ничего личного, а помогать им освободиться от моей работы я не хочу. Пусть идут на почту сами. Что за Ожегов [199]?

Что у вас?

Не путайтесь в мои дела – еще с кем-нибудь поссоритесь. Того не стоит. Но напишите или попросите Саню.

Целую вас. Издали можно даже старушкам. Анне Васильевне привет. Я не ругнулась в письме, помню, как она меня отчитывала за самый скромный мат.

И Сане с семьей целую ручки. Надежда Ма<ндельштам>.

<11 февраля 1951 г., Ульяновск>

Дорогой Сергей Игнатьевич!

Второй семестр, Москва, старость – у меня от всего идет кругом голова; я стала совсем несчастной старой дурой. Я не успела вас спросить, совпадает ли фраза с предложением (границами), или может соединять несколько (как синтагма несколько синтаксических групп). Слово “фраза” ведь уводит к музыкальной фразе.

Передали ли вам книгу? (Вопр<осы> язык<ознания>) Я вам ее принесла в тот час и день, когда мы сговорились.

Еще я не успела вас спросить, что вы думаете о Поспелове [200]. Мне он кажется черезчур [201] быстрым. Отношение к фонетике мне не очень понятно. В частности, почему он предлагает убрать из морфологии чередования? Из синтаксиса он изгоняет семантический анализ (а теория падежей?) (а грамматические чередования?). Звуки речи, по Поспелову, строят слова. А интонация? Почему каузативов нет в русском языке (лег – положил)? Ведь это древняя категория и во всех современных языках (и – е) она в остаточках. То, что в турецком есть категория каузативов, только показывает, что существуют категории, общие языкам различных семейств. И еще многое.

У меня к вам огромная просьба: если будет что-нибудь выходить из нужных книг, купите экземпляр и для меня и позвоните моему брату, чтобы он мне его переслал (Б8-46-90 – Евг<ений> Яковл<евич>). Мне очень трудно без новых книг. Сюда ничего не доходит.

Еще мне очень жалко, что я обидела ваших милых детей-аспирантов, усумнившись в натуральности их произношения. Я честно забыла, что это их главная гордость. Больше никогда не буду. Меня просто действительно интересует, в чем разница. Не могу ухватить. Но я заметила, что практическая фонетика часто неточно описывает даже отдельные звуки, не говоря уж о сочетаниях. И секрета все-таки не понять.

Еще – вы мне сказали, что вы знаток русского произношения? Неужели вы думаете, что я этого не знала? Должно быть, я была не в форме. Даже наверное. Москва была для меня очень трудной. И здесь я не совсем в порядке. Вокруг меня всюду очень сложно: болезни, неразбериха, даже смерти. Это возраст. И я это очень остро чувствовала. Может быть, черезчур остро. Почти все мои друзья в каком-то перевале. И, кажется, я тоже. А вы, по-моему, молодец. Это еще зависит от сердца. И от работы.

Я очень вас люблю, и я очень хочу, чтобы вы были таким, как вы есть. Н. Мандельштам

<На полях:> Сердечный привет Анне Васильевне. Она тоже большой молодец.

15 июня 1952 г. <Ульяновск>

Дорогой Сергей Игнатьевич!

С моей работой идет мордобой, который вряд ли кончится в мою пользу. Бьют меня Звегинцев (молча и чужими руками), Ахманова и Смирницкий [202]. За меня Жирмунский, Шишмарев и Ярцева [203]. Сейчас по распоряжению дирекции работа дана на отзыв еще двоим – один ленинградец, кот<орого> я не знаю, но он независим от Ахмановой, и Аракин [204], кот<орый> выдвинут Смирницким. Что это за Аракин? Он, наверное, уже обработан Звегинц<евым> и компанией. Нет ли возможности сказать ему, что мнения об этой работе разошлись и что она не так легко побежит в помойную яму? Я убеждена, что ему именно это уже сказали. Как быть, чтобы добиться от него хотя бы нейтрального отзыва.

Знаете ли вы его? Не можете ли помочь? От Потебни и Попова его, конечно, стошнит, а Ахманова – грозная сила, но всё же, если он будет знать, что это не так просто, он будет осторожнее. Помогите, если можете.


У меня здесь висит всё на нитке. Идут сокращения – и уходит директор. В момент, когда он уйдет, снимать будут меня – зав. каф<едрой> хочет от меня освободиться, т. к. остальные все девочки. Единств<енное>, что может выручить, – это диссертация. А помирать еще не пора. Я скоро вас увижу. Но будете ли вы мне рады? Я вам рада всегда.

Жму руку. Н. М.

Виктор Макс<имович> [205] самый обыкновенный ангел. Он чудо как много мне помог. И Шишмарев. И Ярцева.

Я хотела бы, чтобы Аракин знал, что Ярцева за меня. С ней считаются.

<11 октября 1952 г., Ульяновск>

Дорогой Сергей Игнатьевич!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация