Беда комиссии
[216] в том, что все в ней старые сумасшедшие, включая меня.
Еще раз спасибо за посылку. Апельсины и лимоны не замерзли. Пузо поправляется (почти 2 месяца).
Последнее письмо (Варюша, болея, писала) получила.
Не забывайте меня, детки.
Эти пять надо получить:
2 – дача
2 – Женя
1 – Леле и Шурику
Ну, целую, родные мои девочки. Ваша Надя.
Привет Аркадию Николаевичу. Спросите, что делать тоскующему профессору.
Н. Я. Мандельштам – В. Г. и В. В. Шкловским-Корди
<4 апреля 1957 г., чебоксары>
Милые! Я получила письмо и очень огорчилась – даже не спала. Беда, что всё случилось так быстро. В Москву я приехать не могу. Эренбург, вероятно, уже уехал на 3 недели в Японию. К Суркову тоже не добраться. Ясно, что мои письма не стоит посылать – просто, как мое письмо, они ничего не сделают. Надо сейчас, чтобы вы, Варюша, кое-что сделали.
Пойти в Союз пис<ателей> к секретарше Суркова Зинаиде Капитоновне и ей рассказать. Объяснить, что я говорила об этой комнате Суркову. Добиваться свидания не надо. Надо передать записку о положении с комнатой и просить Суркова: а) что я хочу писать Шепилову и Булганину. Не может ли он присоединиться к моей просьбе.
1) Издание Оси без меня очень трудно осуществить. Архив Оси по понятным причинам в ужасном состоянии – разобраться в нем могу только я =
[217] потом память. Вот почему я должна быть в Москве.
2) Меня сделали на 20 лет бродягой (20 лет без площади = (жизнь по студенческим общежитиям, гоняли из института в институт и т. п.).
3) 60 лет, больная одинокая старуха – единственные друзья – заботятся о паршивке.
От Суркова просьба:
а) либо поддержать просьбу (мою),
б) либо переслать мое письмо с отношением от Союза.
Еще очень важный момент – юридический. Я не была ссыльной – я сама не реабилитирована и в общей очереди буду ждать до самой смерти. Между тем то время, что мне осталось в жизни, надо отдать на приведение в порядок Осиного наследства. А по отношению ко мне было сделано не такое беззаконие, как к другим, а тоже немалое: меня просто выписали и выгнали.
Теперь Сурков может уклониться. Что тогда делать? Организовать письмо писателей. Я знаю наверное, что подпишут Федин, Катаев, Маршак и Чуковский.
Эренбург, если он в Москве. Надо заранее написать письмо. Что-то об Осе (поэт!), затем обо мне – сохранила и должна приводить в порядок и, наконец, паршивая старуха, которую нужно сдать вам на попечение. Думаю, что надо писательское письмо, а потом Суркова – и то, и дру гое. Варюха, берите машину и объезжайте их всех в один день. Почти все (кроме Маршака и Эренбурга) в Переделкине. Вам это удобнее сделать, чем мне – вы заботитесь о старухе. Думаю, что при таком письме всё выйдет. Крепко поблагодарите Аркадия Николаевича и скажите ему о том, что я предлагаю. Пишите срочно. Но мои письма – без писательских передавать не стоит, если у Аркадия Николаевича нет какого-нибудь особого плана. Варюшка, проявите грозную энергию. Шефу скажите, чтоб он вас отпустил на 2 дня для меня. Я, наверное, сейчас модная. Плохо, что у вас экзамен на носу.
Что тут делать? Вырвете эти дни? Напишите мне. Я просто мечтала жить с вами, а теперь, боюсь, всё рухнуло. Аркадий Николаевич, что делать? Спасайте!
Нужна большая двухдневная энергия. На нее способна только Варюша. Писателям не откажут. А мое письмо мало выразительно. В этих письмах должна быть “идея” – не просто “хочу комнату”, а почему “имею право”. Я – 1) за Осю 2) за свою дикую жизнь.
Без писательского письма не посылайте. Мне придется обращаться – с тем же. Но в этом виде и без поддержки ничего не выйдет. Нужно знать Осю, чтобы это звучало. А они не знают.
На всякий случай посылаю вам лист со своей подписью. Осложнение – нет бумаги. Работница пошла за бумагой. Если не найдет, достану и пришлю вам позже.
Целую девочек крепко. Надя.
Кстати, диссертацию утвердили
[218].
Слезницы надо писать на разрыв сердца.
Н. Я. Мандельштам – В. Г. И В. В. Шкловским-Корди и Н. Г. Корди
7 апреля <1957 г., чебоксары>
Люсенька, Талечка, Варюша…
Меня ужасно огорчает вся история с комнатой. Но вот вопрос – в письме, которое я подписала, написано “через несколько месяцев”, а вы пишете в апреле. Что же все-таки?
Может, это сознательно, чтобы сохранить для бабушки? Тогда ничего не поделаешь (впрочем, женщины). Но непохоже. Впрочем, всё бывает.
Кстати говоря, писательское письмо о том, что меня надо вернуть в Москву и вернуть мне кров и т. п., какую бы то роль сыграло. Но я его организовывать не могу. А что говорит Арк<адий> Ник<олаевич>?
Кстати, что вы сказали Жене про 2.000. (Это пять, которые он не хочет получать.)
Получили ли вы мое письмо, где я просила вас сказать ему, что вам деньги?
Они срочно нужны на дачу, скажем.
Я, может, приеду на майские праздники, но с комнатой, очевидно, будет уже поздно. Спросите Арк<адия> Ник<олаевича>, стоит ли записаться в кооператив, а потом поменяться с бабушкой.
Напишите. У вас у всех особая форма одичания – не отвечаете на письма.
Как, Варюшка, экзамены? Когда приезжает Вася?
Ужасно грустно, что комната ухнула. Думаю, что у вас будет всё же коммунальная – и, может, лучше менять. А может, я буду ее снимать… Напишите Н. М.
Н. Я. Мандельштам – В. Г. Шкловской-Корди <19 апреля 1957 г., Чебоксары> на талоне к переводу по почте на 350 руб.
Люсик! Я хочу приехать и поэтому присылаю вам меньше (– 150); иначе не смогу приехать на праздники. Но может, я отдам эти 150 в Москве.
Целую. Надя.
Н. Я. Мандельштам – В. Г. Шкловской-Корди <26 апреля 1957 г., Чебоксары>
Люсик! Бумажку я привезу. Что такое жировка
[219]? Мне выписывают что-то, за что я плачу в институт. Это то?
Как быть с моим приездом? Я буду с 30 <апреля> по 10 <мая>. По-моему, мы не поместимся, раз Вася будет со всей семьей. Есть у вас раскладушка – что трем девочкам спать вместе? Или уйти к Ник. Ив.?
Варюшка – как ее здоровье и экзамены? Не переутомилась ли она? Эх ты, девчоночек мой. Я уж по ней очень соскучилась. Что будет с Никиткой, когда они встретятся с Андрюшкой? По-моему, будет драка.
