Очень интересно вы разбираете традицию цыганщины в русской поэзии. Помните еще полежаевскую “Цыганку” – одно из его лучших стихотворений? Как это случилось, что “воплощением национального начала” (115) стала народная песнь в исполнении цыган? Киреевский, “почвенник” А. Григорьев – все они без цыганки прожить не могли! Как это могло случиться? Видно, очень всегда скучно им жилось…
Правда ли, что славянофилы считали личное начало – “злым”? Я как-то этого не думала. Ведь в учении о соборности (Хомяков) нет и тени этого. Наоборот – личность находит себя в соборности…
А что все-таки делать с поэзией? Ведь по существу она непознаваема. Поэтому и легко бывает с Блоком, что его условность так часто просится прямо в руки – берите… Сравнительно легко говорить о поэте, но до чего трудно говорить о стихах…
Простите, что я так мало и поверхностно написала вам про вашу большую и умную работу. Надежда Мандельштам.
Сердечный привет Юрию Михайловичу. Боюсь не спутала ли я отчество… ведь мы были знакомы только один короткий день…
Н. Я. Мандельштам – З. Г. Минц и Ю. М. Лотману <начало ноября 1965 г., Москва>
Дорогие Зара Григорьевна и Юрий Михайлович!
Я знаю, что вы бываете в Москве. Отчего бы Вам когда-нибудь не зайти ко мне?
Кстати, я давно хочу иметь “Лекции по структуральной поэтике”
[471]. Мне кажется, что я могла бы как-то на эту книгу отреагировать. Но она как назло попадает ко мне в руки на очень короткие сроки, и я не успеваю вчитаться.
Вообще, пора познакомиться по-настоящему и поговорить. Надежда Мандельштам.
Москва, Большая Черемушкинская.
Н. Я. Мандельштам – Ю. М. Лотману 26 ноября <1965 г., Москва>
Дорогой Юрий Михайлович!
Спасибо за книгу
[472] – я давно хотела ее иметь. Свою книгу читаешь медленно и спокойно, а мне хотелось вашу прочесть именно так, чтобы написать вам потом о ней.
Я была в Ленинграде у Максимовых, и мы говорили с Дм<итрием> Евг<еньевичем> кое о каких публикациях. Он вам напишет.
Если будете в Москве, заходите. Телефона у меня нет, поэтому (чтобы застать дома) предупредите письмом.
Надежда Мандельштам
Сердечный привет Заре Григорьевне.
Н. Я. Мандельштам – З. Г. Минц и Ю. М. Лотману <начало 1966 г., Москва>
Дорогие Зара Григорьевна и Юрий Михайлович (я правильно запомнила имена? Ведь хоть мы хорошо знакомы, но виделись один-единственный раз).
Очень приятно было получить вашу записочку и убедиться, что вы меня не забыли… Если будете в Москве, навестите меня. Я сейчас живу в своей квартирке: Большая Черемушкинская, 50, корп. 1, кв 4. Это далеко, но сообщение хорошее. Телефона у меня нет, но надо позвонить В19185 – Василисе Георгиевне Шкловской (или Варваре Викторовне) и узнать, дома ли я. Еще проще – предупредить письмом, когда вы будете… Нам есть о чем поговорить – и я была бы очень рада вас видеть. Надежда Мандельштам.
Часто слышу о вас, в частности, от Наташи Горбаневской
[473].
“Юленька, ненаглядушка!”: письма Н. Я Мандельштам Ю. М. Живовой и И. Д. Рожанскому (1962–1967)
(Публикация и примечания П. Нерлера
[474]; предисловие О. Рубинчик
[475])
Юлия Марковна Живова (5 ноября 1925 г. – 31 марта 2010 г.) – специалист по польской литературе, переводчица, с 1948 года – редактор издательства “Художественная литература” (Гослитиздат). “…Редакция стран Восточной Европы в «Худлите» – это была совершенно особая вещь, – считает Б. В. Дубин. – Там собрались люди, которые сами ходили по грани: там была, скажем, Ника Глен
[476], одна из ближайших подруг Ахматовой и хранительница части ее архива, там была Юлия Марковна Живова, с которой мы в основном по польской части и работали. Хорошо, что была сравнительно вегетарианская эпоха, а то бы этим людям греметь самым дальним этапом”
[477]. “Гослитиздат, – вспоминает Е. В. Витковский, – был не единственным, но главным прибежищем для оголодавших поэтов в советском царстве сталинской эпохи”, Ю. М. Живовой “довелось в 60-е годы спасать переводами уже совсем иное поколение поэтов – от Бориса Слуцкого и Давида Самойлова до Иосифа Бродского”
[478].
Дочь поэта и переводчика М. С. Живова, сестра известного лингвиста В. М. Живова (лингвистом стал и сын Юлии Марковны – Ф. И. Рожанский), вторая жена физика и выдающегося историка античной науки и философии И. Д. Рожанского, Юлия Марковна всегда находилась в окружении замечательных людей. Литература была для нее жизнью. И потому так органичны были человеческие отношения внутри литературного круга: с Э. Г. Казакевичем, с Арс. А. Тарковским, с Д. С. Самойловым, с И. А. Бродским и др. В 1950-е годы Ю. М. Живова познакомилась с А. А. Ахматовой. В записных книжках, которые Ахматова вела с 1958 года, имя “Юля” встречается множество раз: и в связи с переводами для “Художественной литературы”, польскими и не только, и в списках тех, кому дать рукопись впервые набранного на машинке “Реквиема”, и – “с Юлей в сберкассу”
[479]. По справедливым словам О. С. Фигурновой, Ника Николаевна и Юлия Марковна были рыцарями Ахматовой, хранившими ей абсолютную верность.
