Во время знаменитых «Ста дней» Даву смог с чистой совестью вернуться под знамена своего императора и стать его военным министром. (По прибытии Наполеона с Эльбы в Тюильри его встретили только два маршала – Лефевр и Даву!) Сам Луи Николя просится в действующую армию, но Наполеон настаивает: «Я не могу доверить Париж никому, кроме вас!» Правда, после рокового Ватерлоо Бонапарт горько пожалеет, что Даву не было с ним в его последней битве. С разгромом под Ватерлоо все надежды рухнули окончательно. Теперь уже все тяготились Наполеоном, даже «железный маршал»! Он сказал посланцу от императора: «Ваш Бонапарт не хочет немедленно уехать; но мы хотим избавиться от него. Его присутствие стесняет нас. Он нам надоел. Если он надеется, что мы снова позовем его, то он заблуждается. Нам он больше не нужен. Передайте ему от меня, чтобы он убирался, и что если он не уедет немедленно, то я велю арестовать его». Жестко, но честно: не судят только победителей, не так ли?!
Правда, отповедь Даву не спасла его от возмездия со стороны вернувшихся в Париж Бурбонов. Маршал был отправлен в отставку без всякого денежного содержания. Даву энергично протестовал против чисток в армии, против суда над легендой французского оружия маршалом Неем (хотя друзьями они не были никогда!).
Между прочим, уже будучи в изгнании после «Ста дней», маршал Даву пишет письмо военному министру Франции, своему бывшему коллеге наполеоновскому маршалу Сен-Сиру. Он просит, чтобы все репрессии против военных, вернувшихся на службу к Бонапарту во время «Ста дней», были направлены только против него: «…это милость, которую я требую мне оказать в интересах короля и отечества!»
Даву пережил своего императора: Бурбоны, перед которыми он никогда не преклонял колен, не посмели поднять на него руку. Редкий образец бескорыстия и прямоты, «железный маршал» умер от туберкулеза легких спустя два года после кончины Бонапарта, в своем парижском особняке на улице Сен-Доминик 1 июня 1823 г. Его последними словами были: «Я прожил жизнь честно…» Проститься с ним пришли все маршалы, находившиеся в Париже. Его прах погребли на знаменитом париж ском кладбище Пер-Лашез рядом с другими легендами французского оружия – Массена и Неем. Смерть примирила героев, «поселив» их там, где они были равны, и гоняться за славой уже было бессмысленно…
Между прочим, мадам Даву пережила мужа почти на полвека, оставаясь и в 86 лет образцом воспитанности и понимания выпавшей ей нелегкой роли супруги человека, много лет назад творившего историю Франции. Хотя сегодня прямых наследников Даву не осталось, но древний бургундский род не пресекся благодаря племяннику Луи Николя. Только глава рода имеет право носить фамилию Даву, а остальные члены семьи именуются по-старинному – д’Аву! Так оригинально чтят во Франции память «железного маршала».
P. S. Даву был личностью незаурядной. Для него ценность жизни заключалась в успехе, победе, солдатской славе. Он прекрасно знал, что для всего этого нужны страдания и смерть его подчиненных, от рядового до генерала. Маршал считал, что на пути к победе все средства хороши. Он ничего не делал небрежно, был упрям, не имел учтивости и мягкости в обращении с людьми. Его интересовал результат. Главными достоинствами Даву были: личное мужество, самообладание в минуты опасности и невероятная стойкость. В искусстве, с которым он выбирал местность, устраивал войска и определял пункт и момент наступления, его мало кто превосходил. Стремительный в атаке, он был совершенно хладнокровен и упорен в обороне. Комбинация этих двух качеств и была основой его успехов. Отношения маршала с Наполеоном начали охлаждаться начиная с 1812 г., а в 1813–1814 гг. и вовсе испортились. Тем не менее Даву оставался верен своему императору до конца.
Жан Ланн
«Я взял его к себе пигмеем, а потерял исполином»
Бывший ученик красильщика, скромный, застенчивый, со светлыми волосами и с задумчивыми, но живыми глазами Жан Ланн (10.04.1769, Лектур, Гасконь – 31.05.1809, Эберсдорф, Австрия) отличался блестящими дарованиями. К сожалению, нам мало известно о детстве, отрочестве и юности этого изящного и в то же время коренастого, невысокого (165–167 см), но очень выносливого сына фермера. Будущий маршал Франции был четвертым сыном из восьми детей, родившихся в крестьянской семье. По традиции у Ланнов всех мальчиков называли либо Жаном, либо Бернаром. Поскольку Бернаром нарекли предыдущего сына, то нашего героя окрестили Жаном.
Его предки происходили с хутора Айрод, что в 5 км от города Лектур в Гаскони. Поначалу семейство Ланнов арендовало ферму, но затем они сумели обзавестись собственной. Родители Жана не бедствовали, но и не жировали. Ланн-старший сдавал свою ферму в аренду; также он имел несколько полей и дом, полученный в качестве приданого за женой Сесиль. Прокормить семью из 10 человек оказалось непросто, и между 1778 и 1787 гг. отец Жана был вынужден продать все, кроме дома и земли общей площадью в половину гектара.
Неизвестный художник. Маршал Ланн. Литография.1830 г.
Детство будущего маршала проходило в полном невежестве. Молва гласила, что все образование Ланна ограничилось умением читать, писать и основами арифметики, преподанными ему старшим братом Бернаром. Последнему посчастливилось быть замеченным неким каноником, обучившим мальчика основам катехизиса.
Кстати, крестьянские корни Жана Ланна оказались столь крепки, что, уже будучи маршалом Франции, он разводил в своем огромном поместье баранов, коров, быков, лошадей и даже ослов.
Стесненные финансовые обстоятельства вынудили главу семейства отправить сына работать красильщиком. Молодой, физически крепкий подмастерье оказался способен к тяжелой работе. Но она не нравилась живому и энергичному юноше, и он поступил в королевскую армию. Однако вскоре взрывной темперамент вынудил нашего юнца оставить полюбившуюся ему военную службу. Он вляпался в дуэль, в которой получил ранение. Вернувшись в родной Лектур, Ланн снова занялся нелюбимым ремеслом. В возрасте 19 лет, в тот всем памятный жаркий летний день 1789 г., когда комендант Бастилии был повешен на фонарном столбе, Ланн все еще продолжал изучать ремесло красильщика.
Между прочим, его наставник, некий Гильон, встретил Жана словами: «В этом деле ты многого не наживешь. Возвращайся-ка ты в армию, возможно, ты сможешь стать капитаном». Когда Ланн сделался дивизионным генералом, то услышал от Гильона следующие слова: «Признайся, что я дал тебе хороший совет. Без меня ты добыл бы только стоптанные башмаки».
Отпетый хулиган и драчун в 1792 г. снова поступил в армию, правда, на этот раз в революционную. Вскоре солдаты избрали его младшим лейтенантом. Этим неожиданным продвижением Ланн был обязан отчасти прежнему армейскому опыту, а отчасти крайним революционным взглядам. Он был, как и все новобранцы, отправлен под Тулузу в учебный лагерь Мираль. В этой недисциплинированной орде волонтеров, которую необходимо было обучить основам солдатского ремесла, наш герой выделялся недюжинными способностями.
