Ж. Жулес. Битва при Йене. 1806 г.
Ланн был одним из самых выдающихся военачальников Наполеона, конкурировать с ним могли, пожалуй, лишь Даву, Массена и Сюше. Отважный, прямой, резкий, он порой досаждал Бонапарту, бесцеремонно и с редким прямодушием выговаривая за допущенные ошибки. Но Наполеон терпел своего любимца-удальца. Зато другие «братья по оружию» порой лаялись с ним по поводу и без повода. Так, в ходе неудачно складывавшегося сражения с австрийцами под Апсерном и Эсслингом у маршалов Ланна и Бесьера сдали нервы, и два гасконца затеяли ссору прямо на поле боя. Задиристый Ланн открыто обвинил Бесьера в том, что тот бесцельно маневрировал вверенными ему гвардейскими частями. Возмущенный Бесьер не мог стерпеть подобного обвинения и схватился за саблю. То же сделал и Ланн. Только рассудительный Массена не дал безумцам скрестить оружие. «Немедленно вложите свои клинки в ножны! – воскликнул он. – Вы находитесь на поле боя, и я не позволю, чтобы наши солдаты стали свидетелями позорного зрелища, как два французских маршала сходятся в поединке в присутствии врага!» Особенно плохо сложились у Ланна отношения с лучшим кавалерийским военачальником Европы Иоахимом Мюратом.
Между прочим, не исключено, что открытая конфронтация между Ланном и Мюратом (до поры до времени они считались закадычными друзьями и общались исключительно на «ты») началась летом 1799 г. из-за… женщины («шерше ля фам»!) После серьезного ранения в бедро в Абукирском сражении Ланн оказался со своим знаменитым земляком-бахвалом Мюратом на соседней больничной койке в госпитале. Задиристая язва Жан безнаказанно дразнил своего давнего соперника по воинской славе, благо говорливый Иоахим на этот раз никак не мог ответить: простреленная челюсть мешала ему говорить. Но вскоре Мюрат утешился: оказалось, что женушка так досаждавшему ему Ланна умудрилась родить сына через… 13 месяцев после отъезда супруга в Египет! Теперь уже Мюрат мог зубоскалить сколько угодно. Затем в начале 1800 г. Мюрат не без помощи особо благоволившей ему императрицы Жозефины сумел «обскакать» Ланна в гонке, где главным призом была рука сестры Бонапарта – Каролины. Наш герой был всерьез увлечен этой юной особой, но надо же такому случиться, что пылкий рогоносец Жан ей был совершенно не интересен. Эта крайне амбициозная и сексуальная девица уже давно положила свой меркантильный взор на «короля храбрецов», к которому взрывной Ланн теперь относился с нескрываемой неприязнью. Несмотря на это, он просит Наполеона дать согласие на брак с его сестрой. Конечно, Бонапарт не прочь был иметь лично преданного ему Ланна среди своих родственников. Но этот генерал только что с грандиозным скандалом расстался со своей первой женой, и Наполеон отказал ему, отдав Каролину за наглеца и храбреца Мюрата. Самодовольный Мюрат потом не раз публично распространялся, что «ему помогала сама госпожа Жозефина»! Этим он не только заставил насторожиться ее супруга, но и жутко обозлил Ланна. Пройдут годы, но Ланн не простит Мюрата. После битвы при Эйлау Бонапарт публично и заслуженно похвалил Мюрата за его блистательный рейд во главе 80 эскадронов через центр русской позиции в самый критический момент сражения. Тогда всем показалось, что еще чуть-чуть – и русские гвардейские гренадеры окончательно сомнут начавший проваливаться фронт французов. Глубоко уязвленный громким успехом собрата по оружию Ланн допустил явную бестактность. «Ваш зять марионетка, паяц! – визжал докрасна распалившийся гасконец. – У него лицо моськи и рисовка пляшущей цирковой собачонки!»
Неприятная история случилась с Ланном и в преддверии Аустерлицкого сражения. За несколько дней до битвы группа маршалов собралась в узком кругу для обсуждения сложившейся ситуации. Все единодушно пришли к мнению, что обстановка не в пользу французов и не исключено их поражение. Если они, конечно, вовремя не отступят, тем более что позиция под Аустерлицем казалась весьма опасной. Мюрат и Сульт предложили Ланну как наиболее уважаемому императором военачальнику и к тому же не боящемуся говорить Бонапарту правду в глаза проинформировать того об их профессиональном вердикте. Ланн согласился озвучить мнение «консилиума», но попросил поддержать его. В момент составления маршальского рапорта внезапно появился сам император, прямо как черт из табакерки! Ланн рискнул доложить решение братьев по оружию, чем вызвал крайнее недоумение Бонапарта. Но когда в разговор ловко вклинился Сульт, то ошарашен оказался уже рисковый гасконец. Сульт бодро отрапортовал, что вверенный ему корпус готов сражаться в предстоящей битве за двоих – за себя и за корпус паникера Ланна. Подлил масла в огонь гробовым молчанием и «король храбрецов» Мюрат. И тут вдруг выяснилось, что Ланн-то – в суровом одиночестве! Началась дикая ругань, кое-кто схватился за шпагу, но последний бог (он же – демон) войны «по-божески» рассудил спор: «Полагаю отступление необходимым!» Все всё поняли, за исключением маленькой детали: Бонапарт на тот момент никому еще не рассказал своего гениального замысла Аустерлицкого разгрома. Ланн не забыл предательства со стороны коллег и вызвал Сульта на дуэль. Но тот не отреагировал. «Первая шпага Франции» не угомонилась. Перед началом сражения Ланн публично, в присутствии самого Наполеона и его свиты, еще раз вызвал Сульта. Последний, ловко прикрывшись судьбоносностью предстоящей битвы, попытался уйти от вызова. Тогда Ланн пошел на заведомую грубость, громко бросив в лицо невозмутимому Сульту: «Вы – негодяй!» Сульт и это проглотил молча: в схватке с «первой шпагой Франции» ему явно было несдобровать.
В кампании 1805 г. Ланн, уже ставший маршалом Франции, командовал 5-м армейским корпусом. Его войска участвовали в Ульмской операции и отличились у Михельсбергских укреплений австрийцев. Взятие этих высот привело к капитуляции австрийской армии генерала Мака 20 октября 1805 г. А 2 декабря на холмистой равнине близ деревушки Аустерлиц разыгралось сражение, которое по праву считается самым выдающимся и блестящим в полководческом наследии Наполеона.
В этой битве войска Ланна – дивизии Сюше и Кафарелли-младшего – расположились на левом крыле французов, на Сантонской возвышенности. Их прикрывала 18-пушечная батарея. Пока шли бои на правом крыле, где маршал Даву сковал главные силы союзников, Ланн удачно отражал атаки правофланговых войск Багратиона. Когда положение Ланна стало опасным, так как 30-пушечная батарея Багратиона открыла ужасающий огонь, он лично повел в атаку 34-й линейный полк, рядом с ним – командир дивизии и будущий маршал Франции генерал Сюше. Их отчаянную атаку поддержали еще три пехотных полка. К полудню войска Багратиона были остановлены на всех пунктах и отрезаны от центра союзной армии. Ланн и поддержавший его Мюрат захватили около 7 тыс. пленных, два знамени и 27 орудий.
Однако в победном бюллетене Великой армии Наполеон упомянул о маршале Ланне так скупо, что это сильно обидело героя. А вот о Мюрате было сказано много лестного. Чересчур импульсивный Жан не стерпел и самочинно покинул армию, уехав в Париж – к любящей жене и малым детям.
Между прочим, Ланн очень старался выглядеть изящно и опрятно. Он следил за собой, был всегда одет с иголочки. Невозможность в походах соблюдать чистоту внешнего вида угнетающе действовала на него. В письме своей второй жене, написанном спустя два дня после Аустерлица, он жаловался: «Я хочу тебе сказать, что после моего отъезда из Парижа я не раздевался четыре раза»…
