«Корсиканский выскочка» очень вежливо извинился перед генералом Бернадотом, мягко и ласково заметив, что никогда и не помышлял затевать какие-либо церемонии со столь знаменитым соратником, тем более его, Бонапарта, «правой рукой». После этой приторно-сладкой тирады главнокомандующий Итальянской армией, взял пыхтящего от напыщенности «рейнского друга» под локоток и пригласил прогуляться в тиши соседнего парка, дабы посоветоваться о «важных делах в Париже».
Далее началась трагикомедия. Бонапарт интересовался мнением «правой руки» об их выдающихся соратниках по борьбе с врагами революции: Массена, Клебере, Гоше и Серюрье. Затем последовала внезапная смена темы. Бонапарт с ученым видом знатока стал обсуждать особенности построения македонской фаланги и римского легиона. Не слишком сведущий в военной теории, Бернадот тут же сник. А выпускник двух военных учебных заведений, кадровый военный Наполеон Бонапарт, как бы не замечая созданной им самим неловкости, с упоением продолжал «копать в глубь» каверзной для собеседника темы. Никто не знает, сколько времени маленький корсиканец «преподавал» высшую военную науку хвастливому беарнцу. Но зато после того, как Наполеон так «мягко и ласково» поставил Бернадота на место, тот все понял и, забросив все, не только плотно засел за книги по военной истории, но после каждой прочитанной главы обязательно обсуждал ее со своими адъютантами. Бернадот был способным учеником.
После той «встречи двух друзей» Бонапарт предпочел убрать «наглого неуча» из армии с глаз долой. Напористость и амбициозность Бернадота начинают не на шутку его тревожить. Видя в нем своего соперника, Бонапарт вовсю расхвалил Директории… дипломатические способности Бернадота. С его подачи вояку отправили послом в побежденную Австрию. В новом качестве темпераментный гасконец поначалу стал настоящей «достопримечательностью» Вены, причем довольно скандальной. С его именем связана целая череда опасных с точки зрения политика (но не военного) казусов и досадных промашек. Так, к примеру, против всех дипломатических правил он взял и приказал повесить на балконе посольского дома флаг республиканской Франции, чем вызвал взрыв возмущения у австрийцев, только что позорно проигравших войну Бонапарту. Дело кончилось тем, что французский флаг сорвали и сожгли, а Франция отозвала своего горе-дипломата.
Между прочим, по словам очевидцев, инцидент с французским флагом в Вене чуть было не сорвал готовившуюся экспедицию генерала Бонапарта в Египет. Международная обстановка накалилась, и французское правительство раздумывало о возможных ответных действиях. Но затем благоразумие политиков взяло верх, и французская сторона спустила инцидент «на тормозах». Судя по всему, в Париже не стали вешать на бравого гасконца всех собак, поскольку сами дали ему опрометчивое предписание выставить на здании французского посольства в Вене революционно-республиканские трехцветные эмблемы, тем самым спровоцировав конфликт.
В Париже он возобновляет старые знакомства и заводит новые, в том числе из ближайшего круга своего главного «доброжелателя» Бонапарта. Так, он оказывается на короткой ноге с самым умным из братьев Наполеона Люсьеном. Более того, будучи частым гостем у хлебосольного Жозефа Бонапарта, Бернадот снова встречается с уже знакомой ему с 1789 г. свояченицей Наполеона, теперь 20-летней Дезире Клари, сестрой жены Жозефа Бонапарта. Пикантность возобновления знакомства заключалась в том, что Дезире была первой юношеской любовью Наполеона, их мимолетный роман закончился отнюдь не по ее вине. Из шаловливого ребенка Дезире превратилась в грациозную и сексуально привлекательную томную девицу с испытующе-многообещающим взором огромных бархатных глаз. Глаз, в которых даже наш бывалый гасконский петух-ловелас 35-летний Жан Батист увидел всю… свою оставшуюся жизнь! Дело заканчивается тем, что Бернадот женится на Дезире и входит в семью Бонапартов вопреки воле Наполеона.
Не исключено, что Дезире Клари решилась на этот «неравный брак» – разница между новобрачными была немалой, как-никак целых 15 лет – все же не из-за безумной любви к бравому революционному генералу, а в пику своему прежнему воздыхателю Наполеону Бонапарту! Тому самому, которого в мгновение ока окрутила «ласковая и пушистая кошечка» Жозефина – дамочка хоть уже и не первой свежести, но знающая, как при первой встрече правильно расстелить мужчину, чтобы потом всю оставшуюся жизнь ходить по нему ногами в обуви на… каблуках! Недаром, когда Дезире много лет спустя спросили, почему она вышла замуж именно за Бернадота, она без запинки дала исчерпывающий ответ: «Просто потому, что он был солдат, способный противостоять самому Наполеону!» Женская логика обезоруживает раз и навсегда.
Прошли годы, и Наполеон горько пожалел о случившемся, но «поезд уже ушел»! Так судьба еще теснее переплела пути-дороги двух революционных генералов, рвущихся на олимп, где место было только для одного.
Поэтому, когда Бонапарт отправился в 1799 г. в Египет, он не взял с собой Бернадота, и тот остался в Европе.
Потом началась новая война с европейскими королями, и Бернадот стал военным министром Франции. Обстановка крайне непростая: пока отборная французская армия во главе с «корсиканским выскочкой» все глубже и глубже увязала в Египте, Суворов в Италии стремительно громил лучших из оставшихся французских генералов, а австрийский эрцгерцог Карл все настойчивее наседал на Рейне. В суровую для отчизны годину Бернадот, любивший красивую фразу и красивую позу (недаром за свою изящную походку он получил от солдат ехидное прозвище Сержант Красивая Ножка, фр. Sergent Belle-Jambe), на деле доказывает, что он истинный патриот. В этот момент он – сама кипучая энергия, распорядительность и несомненный талант организатора. Франция спасена (правда, не им одним, как это он потом стал везде расписывать!) и ждет возвращения своего главного героя – Бонапарта из Египта. Не без помощи Жана Батиста в стране наводится порядок: роялистские мятежи в Вандее подавлены.
А потом показалось, что судьба предоставила Бернадоту уникальный шанс подняться на вершину политического олимпа. Осенью 1799 г. Франция, явно уставшая от многолетних революционных потрясений, усугубленных «грохотом поражений» от неистового старика Suvaroff, нуждалась в сильной руке – «шпаге-сабле», причем знаменитой и уважаемой народом! Сам Наполеон оставил по этому поводу очень емкое изречение: «Для того чтобы управлять, надо быть военным: ведь лошадью управляют в сапогах со шпорами». Но не всякий генерал может быть пригоден для… гражданского управления! С падением якобинской диктатуры и вступлением во власть термидорианцев военная диктатура была уже неизбежна. Термидорианцы были карьеристами и собственные интересы (в отличие от якобинцев, все же опиравшихся на народ и выполнявших волю народа) ставили выше интересов Отчизны. Армия нужна была им не только для защиты отечества от внешнего врага, но для защиты… их самих от врагов внутренних.
Положение правящей Францией Директории было очень непростым: пытаясь привлечь к решению своих проблем того или иного генерала, она сильно рисковала. Поверяя военному свои «темные планы», она, с одной стороны, делала его сообщником (он освобождался от обязанности подчиняться ей!), а с другой стороны, становилась его… заложником! Вероятность измены возрастала пропорционально его умственным способностям и амбициям. Ведь до конца было не известно, как такой человек поступит в отношении «себя, любимого», когда поймет, что на самом деле именно он – вершитель судьбы всей страны! На кого он повернет солдат и пушки? Не на Директорию ли? Вот почему она придирчиво искала именно ту «шпагу-саблю», которая не проткнет ее саму. Переворот 18 фрюктидора 1797 г. прошел на ура с помощью хорошего генерала, но недалекого политика Ожеро. Он так и не сообразил, что в тот день в его руках были огромные возможности для личного возвышения. Но на этот раз обстоятельства несколько изменились, и одной лишь решительности было недостаточно. Нужен был человек не только отважный, но и по-настоящему умный.
